Покорное закату, южное солнце таяло в водах внутреннего моря, окрашивая его алым. С уходом дневного светила, в Араншапуре, раскинувшимся внизу, в долине, вспыхивало все больше рукотворных огней, свидетелей и помощников ночной жизни бесчисленного множества существ, сведенных здесь судьбой. Утомленные караванщики, чувствуя конец пути, заговорили - их бормотание размеренно текло по сумрачной дороге, спускающей по холму в город. Почти незаметно вернулась прохлада, пришедшая в объятиях бриза с моря. Мимо, гремя оружием и доспехами прошел отряд воинов - они никого не потревожили.

Когда вуаль ночи окутала небо, караван, а с ним Бартоломей, Антана и Ли Вон оказались у знаменитых северных ворот Араншапура. Врата Барса, так называли их за каменный рельеф, замысловато опутывающий башни высокие, стройные башни. В золотистых камнях навсегда застыла охота легендарного зверя Хашуба, пятнистого охотника, пожирающего незадачливых путников на горной дороге. Ворота были уже закрыты - до рассвета, у жаровни неподалеку виднелись крохотные фигурки трех стражников.

Раскинувшиеся по сторонам предместья, несмотря на поздний час, утопали в свете, суете и шуме, откуда-то неслась музыка. Повсюду сновали люди и нелюди, погонщики вели груженых товарами животных, заведения под открытым небом были заполнены - здесь пили и ели (еду готовили здесь же,), музыканты, танцоры и фокусники как могли развлекали гостей и прохожих, надеясь на подачки. Торговцы, не унявшие жажды наживы за день, продолжали нагло преследовать прохожих, по крайней мере тех, что не выглядели слишком опасными.

Все вокруг кипело и жило до пестроты в глазах. Восточный карнавал у ворот города ракшас.

Недавние спутники - караванщики начали расходиться по постоялым дворам, что в обилие в обилие громоздились здесь повсюду. Некоторые походили на дворцы, большие трех-четырех этажные здания, заманивающие в свои утробы яркими вывесками, усиленными ни то алхимией, ни то магией. Встречались заведения и скромнее, больше проходящие на привычные всякому путнику таверны - неуловимая середина между ценой и качеством, колеблемая превратностями судьбы и честностью владельца. Однако больше всего у северных ворот было питейных-хибар, где большинство посетителей не получало комфорта стен - над ними были лишь навесы.

Небольшому отряду пришлось посторониться (как и многим другим) - мимо, везя на спине огромные корзины со сверкающими изумрудными кристаллами, важно прошагал слон. Трудно было сразу заметить, что он послушно идет за тщедушным человеком в набедренной повязке.

Толпа, прижатая слоном, вдруг извергла Ши Шелама, было потерянного из вида главу каравана, к которому пару недель назад присоединились жрец, бард и монах. Он, полный мужчина в богатом халате, с аккуратно подстриженной черной бородой, всю дорогу проявлял себя большим весельчаком в плане острот и даже немного играл на дудке. Но теперь был непривычно мрачным.

- Рад был путешествовать с вами, друзья, - сказал он серьезно, осматривая всех троих, - Но здесь наши пути расходятся. Мой прощальный совет - не скупитесь на ночной приют, в предместьях собирается много опасных существ.

- Приплыли, - девушка проводила взглядом слона. Она была необычно молчалива и неразговорчива, Бартоломей знал причину, а вот монах не знал. Собственно, жрецу то девушка и рассказала об обстоятельствах расставания с предыдущим попутчиком, купцом по профессии. Расставание вышло весьма печальным, он даже не заплатил ей - хотя в свете ущера, который он понёс по её вине, хорошо что не предал страже.
К тому же день был не самый лучший, Антана чувствовала себя гораздо лучше в полумраке и в свете огней. Ей нравились отсветы пламени.
Ворота в город оказались закрыты, что было ожидаемо - значит придется или коротать время до рассвета, и выспаться не удастся, или же придётся как то измышлять способ пробраться внутрь тайно. Она покосилась на жреца, ожидая от него если не откровения, то хотя бы примерный план действий, его же миссия в конце концов свела их в одном месте - Антана считала это знаком, и пытаясь уловить замысел провидения, решила что это её шанс доказать богам что она достойна служить орудием в их руках. Правда с другой стороны она не собиралась становиться занудой в латах - побаиваясь что от веса этих самых лат она просто свалится. Или сварится в них заживо. Уже не говоря о том что бегать в латах невозможно, да и меч в руках она не удержит. Но там где нельзя добиться своего силой, ловкостью или вынести тяготы и лишения стойко и гордо, спасают ум, опыт и отлично подвешенный язык.
Слова Ши о ночном приюте заставили её вспомнить об обитателях притонов-ночлежек, и было не ясно, что хуже "опасные существа" вне, или "отмороженные сукины дети" внутри них. Но теперь, когда рядом был Ли она чувствовала себя более уверенно. Быть может потому что он голыми руками мог больше чем она со всем своим снаряжением? Как бы там ни было, право говорить с Ши первым принадлежало Баротомею, так что она промолчала, отметив лишь что мрачен караванщик наверно не с проста. Быть может дело в закрытых воротах и необходимости охранять караван? Или жадные таможенники, или же неприятные известия... У неё не было оружия что бы противостоять ордам неведомых тварей на поле боя, но в разговоре её оружие не имело раздвоенного конца только по той причине что она сдерживала свою природу, стараясь не брызгаться ядом во всех подряд, как ни копилось за день раздражение - и обида на себя за произошедшее, и пришедшиеся не в кассу остроты Ши, слегка смягченные его игрой на дудке, и погода, а теперь еще перспектива провести ночь в гадючнике. "Приехали", - подумала Антана, размышляя об идее закупиться какими нибудь веществами и занять чем нибудь ум, а то так и с ума сойти можно от нервного истощения.

Проводив глазами диковинное животное, Бартоломей усмехнулся в бороду. Если бы он рассказал своему отцу или брату о чем-то подобном, они бы никогда не поверили. Интересно, как там они. Барт старался не думать, что отец уже давно постарел, а может и умер... От размышлений его отвлек весельчак Ши Шелам.


Жрец кивнул, в том смысле, что всегда рад дельному совету, но наклонил голову, внимательно всматриваясь в лицо караванщика, и слегка преградил тому дорогу посохом, желая, видимо, что-то сказать тоже.
- Послушай, Ши, - несколько замявшись наконец сказал он, - ты уверен, что тебе не понадобится наша помощь? Выглядишь, ты милок, не очень, что-то случилось?
Караванщик был довольно приятным человеком, за время пути Барт уже успел несколько привязаться к нему. Впрочем, он так же хорошо знал, что все купцы - деловые люди, и слишком навязываться, тем более вмешиваться в их дела, не стоит. В любом случае, найти здесь безопасное место для ночлега, похоже, не представляло больших трудностей, вопрос был только в оплате.

C тех пор, как Ли Вон покинул стены монастыря, каждый день для него был открытием, он не уставал удивляться. За те пару месяцев, что он был в пути, он успел повидать несколько городов, попутешествовал с торговым караваном, а каково было его удивление, когда он впервые в жизни увидел эльфийку!
Когда караван, с которым ехал монах и его товарищи, доехал до ворот Араншапура, у него перехватило дух. Ли во все глаза смотрел вокруг, наблюдая за окружающими, люди и не только, диковинные звери, которых он никогда не видел. Монах вертел головой и читал красочные вывески таверн, когда вдруг его толкнули, толпа посторонилась, пропуская кого-то, Ли взглянул и в очередной раз, его глаза округлились от удивления, через толпу шло животное огромных размеров, неся на спине камни поразительной красоты. Воображение монаха разыгралось, перед его глазами расстилались просторы дальних земель, жизнь, полная приключений и испытаний. Ли тряхнул головой и согнал наваждение, он поспешно двинулся за своими товарищами, стараюсь не отставать.
- Рад был путешествовать с вами, друзья, - сказал он серьезно, осматривая всех троих, - Но здесь наши пути расходятся. Мой прощальный совет - не скупитесь на ночной приют, в предместьях собирается много опасных существ. - Сказал караванщик, Ли собирался было что-то ответить, по поводу «опасных существ», но вовремя спохватился, он уважал людей старше его и посчитал, что первым должен говорить Бартоломей.

Ожидая что скажет в ответ на слова Барта караванщик Ши, девушка крутила головой, бросая быстрые взгляды из под челки, оглядывая ассортимент торговцев. Ей хотелось что бы ищущие взгляды были замечены и к ней угодливо подбежали торгаши-лоточники, которым плевать на расу - будь ты хоть человек, хоть гном, хоть сам дьявол - они всегда готовы предложить своё дерьмо тем у кого есть несколько медяков на кусок хлеба, серебряную монету за пару медных колец, золотой за серебряные серьги - плюс наценка, налог, чаевые и так далее.

Но не украшений искала на лотках девушка, её интересовали вещи куда дешевле и куда непригляднее - толченый собачий зуб, древесный уголь, кристаллики марганца, земляное масло, пыльца цветов, сладкие на вкус кристаллики сахара и чуть менее сладкие - калийной селитры, горькие кристаллики окрашеные в желтоватый цвет и пахнущие конской мочой, зеленоватая пыль медной руды, тертая ржавчина, блестящий порошок серебристого металла... Кислоты, соду, соль - всё то что можно налить в реторту и поглядеть что будет если туда кинуть какую нибудь дрянь. Корешки, листики, цветочки, орешки - всё то что можно дистиллировать и выжать из них эссенцию вещества, которое могло помочь от диареи, а могло и убить к чертям печень, как например вытяжка из орехов. Или сильный яд, распространяющий запах горького миндаля. Или вещество вызывающее эйфорию, содержащееся в соцветиях сорных трав с резными листьями. Или сильнейшее снотворное, заключенное в соцветиях травы с желтыми лепестками... Воистину химия способна сделать почти богом любого, кто знает её тайны.

Но Антана знала лишь часть их, малую часть великого мира простых и сложных химических соединений. По слухам, есть грань, за которой адское варево в котле из минерального становится органическим. Однажды до Антаны дошел пересказ книги, в которой говорилось, что Бог-создатель, существование которого оспаривается жрецами всех религий, создал мир, населенный живыми существами случайно - он варил суп, и задумался о природе вещей. И не заметил как в котле возникла жизнь, а когда узнал о ней, ему стало интересно, что же получится. Говорили что он где то там, за гранью, следит за развитием своего творения, движимый любопытством и политикой невмешательства. А может быть это всё враки, фантастика, созданная ради денег нищим писателем и не сумевшим донести свое творение до читателя сквозь вопли "ересь!". Таковой была судьба многих...

Но история нравилась Антане, хотя доказать существование того кто никак себя не проявляет - это все равно что теория мага по имени Рассел, написавшего "трактат о недоказуемом", в котором он писал что если представить себе что где то в небе летает маленький фарфоровый чайник, который не видно ни в одну подзорную трубу, его существование нельзя будет ни доказать, ни опровергнуть. Доказать что либо, что не оказывает влияния на мир невозможно. Опровергнуть - тоже, по той же причине. Его тут же высмеяли, один колдун презрительно усмехнулся, сказав фразу "видишь суслика? нет? А он есть!". Маг обиделся и наслал на соперника незримое планарное чудовище, которое питалось магией. "видишь Нишруу? Нет? А он есть!!!" сказал шутнику Рассел и продолжил защиту трактата. На площади, где он выступал стояло не более десятка людей, и они слушали незнакомые термины что бы потом похвалиться перед друзьями и ввернуть умное словечко. Антане были противны эти люди. Но в конце концов они тоже были люди... Она дождалась пока маг закончит и спросила его о Боге-Создателе. Рассел воздел очи горе и сказал что с точки зрения религии, если кто то верит в сущность, то она может появиться. Если же верить в существо, которое не вмешивается в мир, оно может быть и появится, но не будет вмешиваться в полном соответствии с концепцией желания. Это - самая бессмысленная вера на свете. Антана разочарованно попрощалась. Правда, а зачем нужен бог, который не вмешивается в судьбы созданных им существ? И потому она отправилась дальше...

Теперь же она вспоминала эту встречу, потому что когда та дьявольская смесь на рынке взорвалась, хотя Антана не прилагала к ней никакого усилия, она поняла: он существует. Этот бог таит свою силу в великом законе существования вещества, и те кто говорят что он не оказывает влияния на мир просто не знают куда смотреть. Вот же! смешаешь земляное масло с выпареным раствором белых кристаллов в эссенции марганца - и смесь возгарается, хотя не было огня рядом. А если растворить горсть соды в кислоте, колбу разорвет на части силой выделяющегося газа. Это другое божество, не такое как все, и если понять его замысел, можно создавать прочнейшие сплавы, бомбы разрушительной силы, прекрасные благовония и чудодейственные лекарства. И делать их пока есть вещества, пока есть знания. Но жрецы других богов смеялись над её верой в силу, заставляющую вещества превращаться друг в друга, говоря что любое божество может превратить камень в золото, а химии это не подвластно.

Только Барт оценил по достоинству рождающийся в её колбе самовоспламеняющийся состав - но и он прочитал ей нотацию о том что ей нужно быть осторожнее, ибо по её вине случаются разрушения, могут погибнуть невинные. Антана была с ним солидарна, пообещав быть поосторожнее. К сожалению это не всегда получалось...

И закон божества, сотворившего мир был простой, он явился ей во сне в виде цепи со звеньями с нанесёнными на них разными символами - одни она знала, алхимики обозначали ими металлы... другие были символами стихий. Третьи были ей не понятны. Цепь была длинной, и некоторые обозначения периодически повторялись "разомкни её. Пойми её. Создай свою цепь."

Собственно... тогда она и научилась первой части, основам. Для того что бы разложить на составляющие вещество, его нужно сильно нагреть. Какие то вещества плавились, какие то выгорали, какие то испарялись - путем варьирования темпиратур и охлаждения можно было дистиллировать эссенции вещества. С металлами конечно работать таким образом было невозможно, и Антана надеялась что когда нибудь она сможет найти кузнеца, который откроет ей тайны металла, пока же мелко растертый металл служил ей средством другой части опыта - понимания. засыпанный порошок в воде осаждался, в кислоте шипел и исчезал, а колба разогревалась, в щелочи разные металлы вели себя по разному. Наблюдая за свойствами веществ, она постигала какие из них как себя ведут, и поняла что железо разных сортов ведет себя по разному - например незакаленная игла окисляется быстрее чем закаленное лезвие кинжала, что золото плевать хотело на кислоту в отличии от используемых фальшивомонетчиками сплавов меди. И, наконец третья ступень - создание своей цепи - она брала несколько реагентов, смешивала их друг с другом в разных пропорциях, писала уравнения для реакций что бы не тратить их понапрасну и смешивала получающиеся вещества. Иногда получался аромат. Иногда получалась гадость. Иногда получалась очень липкая гадость, иногда получалась безвредная дрянь, которая очень не любила контакта с каким либо веществом, приводя к взрыву при контакте - как например на рынке, когда она случайно пролила свою колбу на окрашенную в пурпурный цвет ткань. Она так полыхнула что в потолке палатки образовалась круглая дыра с оплавленными краями, а окружающие обгоревший провал в столе товары оказались покрыты черным, пачкающим всё на что попадал порошком. У порошка кстати оказалось забавное свойство - если протереть уксусом загрязненную поверхность, она становилась оранжевого цвета и источала сильный пряный запах. что бы его смыть требовалось обтереться водкой. Торговец этого не знал...
Вот и теперь она искала возможность продолжить свои опыты.

Зная что Барт скорее всего не позволит ей ставить опыты в гостинице из за страха что она взорвет к чертям собачьим таверну, она полагала что они еще долго пролежат в специальном ящичке для химических приспособлений.
Она так же подумывала что сможет прибиться к уличным фокусникам, огнеглотателям и певцам, и сделать для них какой нибудь феерверк, быть может расскажут что интересное. Но сейчас у неё на языке вертелись несколько вопросов и она хотела подождать пока Барт закончит говорить с Ши.

Шелам хотел было ответить, но беседующим вновь пришлось посторониться - сквозь толпу ломились полдюжины вооруженных до зубов гноллов, скорее всего "союзников" из вассальных Араншапуру племен. Последний в цепочке, несший в руках тяжелый ободранный сундук, едва не налетел на Антану. Уклоняясь, монстр завалился в сторону и с трудом сохранил баланс, неловко покачнувшись. В его собачьих глазах полыхнула дикая ярость.

- Бак-ха джарака! - гортанно рыкнул гнолл в сторону барда (обдавая смрадом) и, усилием заставив себя отвернуться, тусцой поспешил за удаляющимися соплеменникам.

Караванщик знаками попросил последовать за ним чуть в сторону - влекомый им отряд скользнул в узкий переулок между закрытыми на ночь лавками, оказавшись на небольшом пяточке перед дверью с надписью "Скимитар" . Здесь никого не было, не считая грязного ящеролюда, что спал у стены. Может он не спал, а умер - из его раскрытого рта вывалился раздвоенный язык и вытекла густая, зеленоватая пена, большая лужа которой зачернила песок. В мешке за его спиной угадывались какие-то вещи.

Опасливо изучив ящера, Ши, наконец, дал ответ, который так долго откладывал:

- Один из моих людей только что пропал, - вздохнул купец, снимая тюрбан и вытирая платком пот с лысой головы, - Обычно мы, караванщики, держимся вместе... никто не расходится по прибытию, не предупредив. Для Араншапура правило особенно строгое... Но когда мы остановились, собрались вместе, чтобы идти к караван-сараю, Гюмюшь не было...

Гюмюшь, насколько мы с ней успели познакомиться путники, была женщиной из пустынного народа, за всю дорогу она не проронила ни слова, вдобавок ревниво кутала лицо тканью. Единственный памятный эпизод - за пару дней до этого убила змею, подползшую к лагерю во время ночлега.

- Боюсь, вы не сможете нам помочь, лишь навлечете на себя беды! Не нужно! Благоразумней заплатить местным дельцам за поиски и распространение вести, что за Гюмюшь готовы дать выкуп... это всегда помогает. Я... благодарю за тревогу, Бартоломей, но не стоит... вам хватает и собственных забот. Сейчас я должен идти...

Ши резко шагнул в сторону, собираясь уйти.

Когда гнолл едва не толкнул её, Антана чуть не упала, шарахнувшись в сторону. А его фраза и яростные псиные глазки заставили её сжаться от страха. В который раз ей было стыдно что она не в состоянии дать отпор обидчику... Девушка восстановила равновесие и прорычала гортанным голосом страшные слова:
- Гхаллар'рагм бёрк!
Слова чужого этому миру языка больно били по ушам, они происходили от чудовищного Темного Наречия, которое не решались использовать даже баатезу. Говорят, от звука этих слов живые бежали в ужасе, а некоторые умирали от разрыва сердца, ибо те слова были из сердца предвечной тьмы... Какое счастье что Антана не знала их. Но всё равно, если слова Языка Бездны не способны внушить этой твари хоть чуточку уважения к их произносящему - не пошел бы он?
Девушка переместилась к "Скимитару". Настроение окончательно испортилось... Лишь ящеролюд, делающий вид что мертв насторожил её. Она подошла к нему, предоставив Барту право решать, помочь Ши или нет, хотя у неё и было своё мнение на этот счет. В конце концов, хороший парламентёр может сбить цену, или вообще забрать Гюмюшь не заплатив, или обратиться за помощью к закону, ведь стража должна что то знать о похитителях? Если и платить - то лучше ей. В конце концов, это их работа. Однако если сия идея не найдет отклика у товарищей, всегда остается вариант "найти исчезнувшую самостоятельно". И освободить, если нужно. Особенно если удастся найти ингридьенты и сделать хотя бы приличную дымовуху. Немного вызывающего кашель до рвоты дыма - и они сами приползут с просьбой забрать Гюмюшь даром.
Она коснулась зверолюда, обмакнув палец в пену:
- Эй, башер. Ты живой? Тебе нужна помощ?
Её горящие красным глаза изучили ящеролюда, пытаясь понять что с ним, её рука проверила пульс, а зеленая пена отправилась на пробу... Вообще, Антана часто боролась с тошнотой пробуя на вкус разную гадость, но в отсутствие разных измерительных приборов чувствительный язык - единственное что было у неё для определения химического состава веществ и жидкостей.

Барт был занят разговором с Шеламой и пропустил основную часть инцидента между гноллом и Антаной. Только услышав гортанный рык, жрец обернулся и неодобрительно проследил за удаляющимся гноллом. Конечно, все существа равны перед Иллумом, но злость, гордыня и тщеславие этого гнолла было достойно божьего наказания. Впрочем, Барт почему-то был уверен, что ему "воздастся по заслугам его".
Последовав за Ши в узкий проулочек, Барт остановился, горестно рассматривая ящеролюда у стены.

- Эхе-хе.. - вздохнул не весело он, не понятно по какому поводу. То ли из-за несчастного ящеролюда, которого все еще разглядывал, то ли из-за того, что рассказал Шилама, - да, не хорошая история, - кивнул караванщику Барт, - ладно, не расстраивайся Ши, все в руках божьих, благослови тебя светлый Иллум в поисках твоих. Если что-нибудь, узнаем об этом, мы как-нибудь дадим тебе знать, Ши. Надеюсь, отыскать твой караван в этом городе будет не очень сложно.

Ли с интересом наблюдал за шествием Гноллов, разглядывая каждого из них. Как только один из этих странных существ, чуть было не сбил Антану, монах мгновенно вырос около девушки. Он был полон решительности, если что-то вдруг случиться, тут же вступиться за свою спутницу, как это было уже ни раз.
Ли Вон с радостью сопровождал своих товарищей и посильно помогал им в достижении их целей. Ведь даже самое мелкое достижение, любое законченное дело, является частью чего-то большего. Ли считал, что, только пройдя сквозь трудности и перемены, сквозь огонь и воду, он сможет достигнуть своей цели.
Еще раз, взглянув след уходящему гноллу, монах двинулся в переулок, куда уже пошли его друзья. Они остановились у двери со странной надписью «Скимитар», монах подошел с Бартоломею и начал оглядывался по сторонам, узкий переулок не внушал парню доверия, а тело не то спящего, не то мертвого ящера еще больше его насторожило. Ли слушал, о чем рассказывает караванщик и внимательно наблюдал за крышами домов, вглядывался в окна, озирался по сторонам и прислушивался к каждому шороху.

- Мы будем в "Позолоченной пальме", это правую сторону от ворот. В городе... я разверну торговлю на рынке, вы сможете найти меня, если спросите у торговцев, - быстро проговорил Шелам, - До встречи, друзья...

Еще раз с тревогой оглянувшись на ящера и Бартоломея (которому кивнул), купец поспешно удалился.

* * *

На обращение ящер никак не отреагировал, продолжая неподвижно лежать на земле с плотно закрытыми глазами. Проверка пульса оказалась нелегким делом - мешала толстая шкура существа. Когда Антана все же нашла подходящий для измерения участок, никакого определенного ответа не добилась - то казалось что пульса нет, то что он есть, но очень слабый. В конце концов, изучаемый был рептилией, этого не следовало забывать. Зеленая пена имела горький, травяной и, в целом, мерзкий вкус - ничего подобного девушка ранее не пробовала - ни языком, ни носом. Возможно, ящера просто вырвало и Антана отведала коктейля, сваренного в его брюхе из сожранного ранее. В остальном ничего подозрительного, указывающего на смерть или убийство ящера не наблюдалось. Он был одет в грязные короткие штаны и жилет с парой карманов, насколько можно судить - пустых, за спиной лежал плотно набитый чем-то холщовый мешок. Чуть поодаль лежали толстая деревянная палка и дырявый сосуд из сушеной тыквы. Возможно они тоже принадлежали ящеру, хотя могли быть и случайным мусором. Уже на излете осмотра бард заметила - левый кулак существа был плотно сжат.

Ли, несмотря на все внимание к окружающему миру, ничего нового не уловил - небольшой переулок не открыл новых деталей, услышать же что-то отдельное мешал гомон, царящий на главной улице, лежащей всего в двадцати шагах. Мир городов был опасен - слишком много теней и звуков, которыми могут воспользоваться враги.

Монах, ничего не заметил, но чувство тревоги его не покидало, он подошел к тыквенной фляге и понюхал ее, пытаясь определить, что было внутри. Потом подобрал посох и внимательно его осмотрел. «Может он просто перепил? А может, и нет, придется смотреть в оба, время и место, как нельзя лучше подходит для грабежа» - подумал Ли и еще раз осмотрелся вокруг.

- Ступай с миром, - попрощался Барт и подошел к Антане и бедняге ящеролюду.
- Может, он просто сильно пьян? - предположил не самое плохое жрец, и, в свою очередь попытался понять, что с этим несчастным разумным ящером. Он тоже внимательно прослушал пульс, приподнял веки, чтобы посмотреть на глазные яблоки, а так же внимательно прислушался к дыханию. И хотя, ящерица это все-же не человекоподобное, Бартоломей довольно много путешествовал и видел разных созданий. Лечить их, правда, особо не приходилось, но какие-то основные признаки жизни, смерти и наличия в сознании, по идее, должны бы совпадать... Он даже аккуратно потряс "пациента" в надежде, что тот сам проявит признаки жизни.

- Он не пьян, - девушка прикрыв глаза перекатывала на языке мерзкий вкус. - В пене нет алкоголя, но есть вкус травы. Вцелом горький вкус обьясняется желчью, значит, Он или отравлен, или обдолбан и у него что то с сердцем... У меня с плохо с определением заболеваний разных существ. Давайте перевернем его чтоб не захлебнулся этой дрянью. Ли, дай пожалуйста флягу?
Она попробовала разжать кулак ящеролюда, потом потрогала его ноздри, задрала веко и ярко сверкнув глазами поглядела на реакцию зрачков.

Интеллект на обноружение дополнительных деталей:Бросок кубиков: 1d20+4 = 2+4 = 6

Когда монах наклонился за флягой, то заметил, что дырявой она стала не так давно - тут же рядом, на земле лежал недостающий фрагмент, жидкость внутри выглядела как обычная вода. Тяжелая палка напоминала скорее неуклюжую палицу, нежели посох: в ходьбе от нее явно было мало подмоги, а вот в бою можно было крепко ударить.

Призывая на помощь весь свой опыт лекаря, Барт с большим трудом сумел обнаружить в неизвестном ящере слабые признаки жизни - почти незаметное дыхание и слабый пульс. Глаз же чешуйчатого не обнадеживал - совершенно остекленел, смотря куда-то бездну. Встряска ящера не пробудила, но в его мешке что-то загрохотало и зазвенело, так, словно он доверху был наполнен металлическими предметами.

Вернувшаяся к осмотру Антана продвинулась дальше Барта в оценке состояния ящера. Но смогла раскрыть сжатую руку - из нее вывалилась что-то зеленое. Похоже, что изначально это был брикетик из сушеного растения, ныне сильно раскрошенный.

Тем временем, за дверью с надписью "Скимитар" послышался неясный шум.

Антана взяла бывший брикетик из сушеного растения. Только теперь она обратилась к жрецу:
- Учитель, это было у него в руке. Вцелом, выглядит -на мой взгляд- это так: ящеролюд почувствлвал себя дурно и вышел на свежий воздух, ему не стало легче и он из последних сил зажевал эту траву. Скорее всего он был отравлен, возможно благодаря ей он еще жив. Но я не уверена, дыхание вроде есть, но слабое, - она показала пальцы буквой V, вынутых из ноздрей существа, они теплились от слабого дыхания. - Возможно трава - это наркотик, а он банально обдолбался и перебрал с дозировкой. Я не так опытна в фармакологии чтоб сказать наверняка, учитель.
Она называла Барта учитель с тех пор как тот прочитал ей первую нотацию. Антана рассудила так, раз жрец взял на себя обязанность заботиться о ней и делиться с ней мудростью дарованной ему опытом и богами, его надлежит называть учителем - и старалась выказывать ему должное почтение. Можно сказать что она гордилась тем что ей есть от кого принять добрый совет и напутствие, и вдвойне была рада что он служил добру, как и она - хотя чуточку по своему. Например её миролюбие не всегда было уместно и она отказывалась принимать мысль о том что есть просто очень злые существа, которых никак не исправишь - но когда об этом заходило речь, она скрепя сердце соглашалась с тем что иногда лучший способ вернуть заблудшее дитя богов свету - это прострелить ему из арбалета колено, надавать по морде и прочитать пару нотаций о том что если бы оно было добрее к миру, мир платил бы ему тем же. Теория и практика тут были неоднозначны...
Антана мечтала когда нибудь сделать вещество, которое могло бы открыть существам с чертствым сердцем, не способным чувствовать, всю глубину красоты абстрактного добра - красоту простых вещей, тепло любви, мир и безмятежность, в надежде что они, попробовав это ощущение, найдут что оно прекрасно, и будут искать его в жизни, и научатся со временем что можно жить иначе - и не бояться, не сгорать в медленном огне мести, не желать зла и не видеть зла. Ибо все когда то были детьми, и не важно кто были их родители, дорога к свету для них всегда открыта.
Она попробовала пару крошек растительного происхождения. Если это не жевательный табак, вкус мог о многом рассказать, прежде всего о том был ли этот мерзкий горький вкус вкусом желчи. Полагая что жрец лучше неё разбирается в лечении, девушка протянула брикетик ему, решив при случае выжать из него всё что можно. Её почти человеческие уши чуть шевельнулись, ловя шум в "скимитаре", и она встала так что бы не мешать двери, если та вдруг откроется.
-... А ещё у меня плохое предчувствие, - добавила она секунду спустя. - Когда прибытие в город начинается с похищения дружественного существа и мы натыкаемся на полумертвого ящеролюда, это нихрена не нормально. Думаю нам лучше держаться осторожно и смотреть в оба, поверьте, худшие дни в моей жизни были тогда, когда я забывала об осторожности.
Сказав это она натянула капюшон плаща на глаза и приступила к дегустации остатков жидкости в тыквенной фляге - обмакнув туда тонкий палец и лизнув его необычайно длинным языком.

"Определенно, у нее талант, - подумал Барт,- все-таки диагностика пациента дело очень сложное." Он был, пожалуй, согласен с выводами Антаны, и прояснить ситуацию чуть больше пока не мог, не хватало мастерства. Если бы он мог с помощью молитвы вылечить от яда этого ящеролюда, он бы попробовал.. А так..
- Ты пока не выкидывай это, - отозвался Бартоломей, подбадривая девушку, - я сейчас постараюсь его привести в чувство, возможно ему это потом пригодится как противоядие... Ну, а на остальное уже воля светлого Иллума, - слегка развел руками священник.
Он на секунду обернулся, отыскал глазами Ли Вона и затем перевел взгляд на дверь таверны. Наверное, стоило спешить, Барт разделял плохое предчувствие спутников, но бросить "пациента" в беде не испробовав все возможные варианты было делом за пределами его совести.
Священник приложил руки к голове ящеролюда:
- О светлейший из богов Иллум, даруй мне силу вылечить этого несчастного, ибо мои помыслы чисты, а мысли светлы...
Его руки окутало яркое свечение, которое постепенно распространилось на голову "пациента".

Наблюдая за манипуляциями жреца, девушка втайне завидовала его способностям исцеления простым возложением рук. Вполне возможно что божественная сила окажется способной привести в чувство ящеролюда... Однако уже испытанная ей на себе божественная целительская сила была не в силах вывести из организма яд, так что даже если и будет эффект, он будет временным.
- Учитель, - Антана, стараясь не мешать жрецу, сгибала и разгибала конечности ящеролюда, пытаясь понять, на что действовал яд, на мышцы или на нервы. - Я боюсь обычное лечение, даже божественное, здесь бесполезно, если это яд - он действует или на мышцы, или на нервы. Проблема в том что я не могу определить что это за яд - я могу лишь предполагать что он отравлен выжимкой корня водяного гориголова - это бы отлично вписалось в теорию - у отравленного изо рта идет пена, у него кружится голова (и он хотел бы выйти на свежий воздух), и начинаются боли в животе. Но это у людей, как эта дрянь действует на ящеролюдов я не знаю. Лечится это посредством принятия отравленным противоядия, кое я могу изготовить посредством молока, золы и кое чего еще... Однако если я неверно определила яд, это лечение не поможет - но и не убьет сразу как если бы я кормила его сахаром, как при отравлении угольным ядом. А яд болиголова парализует дыхание, но в этом случае я бы уже лежала рядом, задыхаясь, ибо он содержится в дыхании отравленного..
Она тяжело вздохнула и принялась копаться в сумке. Затем вспомнила что она не покупала ингридьентов из за того что часть из них неминуемо испортилось бы в походе от жары.
- Могу я отлучиться купить необходимые ингридьенты?- спросила она, закрыв сумку. Она не смотрела ни на кого и голос её был тревожный.

Ли наблюдал за всеми действиями его спутников и предпочел остаться в стороне, предоставив лекарское дело тем, кто этим занимается, а сам же продолжил наблюдать за переулком. Он подошел ближе к двери и прислушался, пытаясь определить, что вызвало шум.