Ёжик вдруг подкатился аккурат под нос волку и плюхнулся на спину брюшком вверх.
- Ну?
- Чего – «ну?» - не понял волк.
- Что чувствуешь?
Волк тупо смотрел на мягкий ежиный живот, в котором почему-то отдавалось сердце.
- Не знаю…
- А ты попробуй, - язвительно разрешил ёжик.
Волк не поверил.
- Ты что – дурак? – спросил он недоуменно. – Я же тебя убью.
- Правда? – съехидничал ёжик и вызывающе замер, издевательски глядя волку прямо в зрачки.
Волк занес лапу и, слегка царапая, провел когтем по тёплой шкурке. Ёжик захохотал, победно задрыгал в воздухе ножками:
- Не больно, не больно!
Волк провел еще раз. Сильнее.
- Не больно.
Еще. Сильнее.
- Все равно не больно. Не больно – не больно – не больно! – зашёлся в восторге ёжик. – Слабак!
Волк махнул лапой.
- Уй-а-а-а-а-и-и-и!!! – завизжал ёжик. На животе быстро расплывалось и пульсировало красное пятно. Волк заторможено уставился на рану. Зрелище почему-то завораживало. Хотелось смотреть.
- Своло-о-о-очь-х-х-х…, - захлёбывался и хрипел ёжик.
Он изо всех сил старался зажать вспоротый живот короткими лапками.
- Очень интересно, - сказал волк, с трудом отводя взгляд от ежиного брюха. – Ты меня просил, издевался, и теперь я – еще и сволочь?
- Ты меня убил! Убил!! Уби-и-и-ил!!! – визжал в истерике ёжик.
- Ты сам подставился, - отрезал волк. – Ты знал, что у меня – инстинкты. И провоцировал. Потому что тебе было интересно… А теперь… я еще и сволочь?! – потрясенно повторил волк. - Так не пойдет.
Ёжик замолчал, и уставился на волка затравленными глазами.
- Это нечестно, - сказал волк глазам. – Нечестно. Ты не имеешь права «вешать» это на меня.
Волк отвернулся. Потому что, даже если ты – волк, смотреть на агонии никаких нервов не хватит. Ёжик понял, что волк сейчас уйдет.
- Я без тебя сдохну, – умоляюще просипел ёжик.
- Чего еще ты от меня хочешь?! – злобно оборачиваясь и подозревая очередную «подставу» спросил волк.
Ёжик молчал. Смотрел. Казалось, кто-то подкачивает воду в его глаза – она поднималась там, плескалась отчаянием, но каким-то чудом не переливалась через край. Он все еще зажимал живот лапками, но больно было не от этого. Больно было от обреченности.
- Это шантаж, - сказал волк. – Обыкновенный поганый шантаж. И я ни хрена никому теперь не докажу. Потому что я – волк. Я сильный, и у меня – инстинкты. И поэтому ты всегда будешь прав. И мне проще задавить тебя здесь, под ёлкой, чтобы все было по справедливости. Чтобы ты потом не упрекал меня при каждом удобном случае, не рассказывал всем, как паскудно я с тобой поступил. А ты – будешь. Даже зная, что ты не прав. Потому что тебе так лучше. Потому что ты хочешь, чтобы тебя жалели. Так удобнее. И, в конце концов, я вспорол тебе живот и тебе больно. И никто не будет разбираться, как это получилось. Просто есть ты, и есть я. Вернее, тебя почти нет. А я – есть. Большой, здоровый и с зубами. И на меня удобно «вешать». Всегда ведь нужен кто-то, на кого удобно «вешать», правда? – спросил волк, подходя к ёжику.

…Можно было, конечно, и не делать этого. Не тащить ежа в больницу. Не торчать там в приемном покое, пока его зашивали. Не приходить, чтобы посмотреть, как поправляется этот паразит. Ведь, в сущности, волк и правда ничего не был должен. Не должен, и прав. Просто прав, а не потому, что он – волк, и он – сильнее. Сильный тоже бывает правым. Как это ни странно.
…- Ты придешь завтра?
- Нет. Я вообще больше не приду. Я тебя боюсь, - сказал волк.
- Это еще почему? – удивился ёжик.
- Потому что я могу к тебе привыкнуть. А когда привыкну и поверю – ты отомстишь. Ты своими иголками проткнешь мне живот.
- Можешь не приходить, хрен с тобой, - почти не обиженно не согласился ёжик. – Но я все равно буду тебя ждать,
- А смысл тогда ждать?
- В том, чтобы ждать. В этом тоже есть смысл.