Было душно и влажно. Хотя в этом чертовом месте всегда душно и влажно. Несмотря на то идет сезон дождей, или просто очередной ливень решил пролиться на крыши красной черепицы и смыть с мощеных улочек всю ту грязь, которую так любят оставлять живые после себя. Да же ту грязь, которая когда то же была живой. Одно слово, Болото. Здесь не встретишь прекрасных сеньор в дорогих нарядах или спесивых грандов и великих господ, поражающих окружающих изысканными нарядами и дорогим оружием. Здесь обитают те, кого Корона считает отбросами, ненужным мусором и грязью. Любой город Королевства можно сравнить с хорошим домом. Есть парадная дверь – многочисленные ворота, есть крепкие стены, защищающие от опасности и ненастий, есть крыши и лестницы, окна и двери, подвалы и множество комнат. Любой хороший дом населяют люди, семья. И чем больше дом, тем более многочисленная и шумная семья в нем обитает. Есть глава семьи – уважаемый и мудрый сеньор или гранд, управляющий и оберегающий семью, и действующий на благо и процветание дома. Есть простые обители: старики и дети, мужчины и женщины. Есть те, кто защищает и те, кто преумножает, те, кто учит, и те, кто строит, те, кто лечит, и те, кто украшает. Все как в хорошем доме. И как в любом хорошем доме, где живет многочисленная семья, есть место, где обитают нелюбимые, неприятные родственники. Те, кого держат только из-за того, что в жилах у них такая же кровь. Может слишком ленивые, чтобы работать на общее благо, или слишком глупые, чтобы понять окружающий мир и найти в нем свое место. Может слишком спесивые и агрессивные что бы ужиться со всеми остальными. Может просто слишком бедные, слишком слабые или больные. И, как правило, для обитания этой родни выделяют самые плохие комнаты. Самые холодные, самые неудобные, где вечно задувает в щели в стенах и протекает крыша. Те, которые находятся рядом конюшней или с отхожим местом.
Иногда более циничные или более жесткие философы урбании приводя другие сравнения. Они говорят, что в любом нормальном доме должно быть место, где хорошие хозяева буду собирать мусор и грязь, что бы они ни засоряли и ни пачкали весь дом.
Расходясь в предварительных рассуждениях, те и другие сходятся в едином мнение, что такие места есть в любом городе Королевства. И в том, что они необходимы.
В Таларе такое место называлось Болото.

Было душно и влажно. В небольшом зале и опоясывающих его маленьких альковах царил приятный полумрак. Массивные каменные блоки стен, крепкие деревянные балки, покрытий раскиданной соломой пол, добротная мебель, сколоченная из толстых досок и способная выдержать все, что могут ей причинить люди. По крыше тихо барабанили капли дождя. Несмотря на полдень и широко распахнутые двери, в таверне царил полумрак, разгоняемый тусклым серым светом и дверных проемов и колеблющимся пламенем толстых свечей, расставленных везде, где было можно. Негромко потрескивая, свечи горели в половинках разрубленных орехов, наполняя помещение запахом сгоревшего воска и промасленного фитиля. Эти запахи смешивались с ароматами крепкого мужского пота, пролитого самогона, крепкой лиановой настойки, подгоревшего жира, прелой соломы и дубленой кожи.
В это час в таврен «У Диего» было не особенно многолюдно. Около двери стоял долговязый лысый детина в потрепанном плаще и испятнанным рябью лицом, и задумчиво курил трубку, распространяя едкий запах ерисейской траки. В одном из альковов расположилась компания мужчин, одетых с различное сочетание ткани и кожи. Черные волосы, смуглая кожа, злобное выражение лиц и неторопливые жесты. У каждого из них на поясе висел длинный узкий кинжал, и красовалась массивная ручка тяжелого мачете. У того, кто явно у них верховодил, была заплетенная в косы черная, как смол, борода и не было одного глаза. Рядом с лестницей на второй этаж, за небольшим квадратным столом расположилась цветастая компания потертых жизнью девиц, не совсем скромных в одежде и совершенно не скромных в жестах и взглядах. Две человеческих женщины, одна эльфийка, и одна полуорка. Эльфийка сидела на столе, немного разведя берда и нахально пялилась на обитателей таверны, зазывно им улыбаясь. За столом с полуоркой на коленях сидел молодой парень, одетый в поношенные, но явно дорогие вещи, с золотой серьгой в правом ухе и красном шейном платке. Потягивая вино из бокала он беззастенчиво двигал рукой и полуорки под юбкой. Та весело смеялась и тихо о чем-то шутила. За парнем возвышался здоровый полуорк, открытее по плечи руки, бугрящиеся мышцами, были испещрены татуиовками. На поясе зловеще поблескивали два моргенштерна. По центру заведения сидела компания людей, пришедшая в недавно и сосредоточенно напивалась дешевым самогоном. Несколько из них курили. Один монотонными движениями от чего-то отчищал небольшую булаву.
Вдоль прилавка, на фоне массивных стоек с бочечками и бутылками лениво прогуливался однорукий мужчина лет шестидесяти на вид.

В сторонке от общей суеты, в углу таверны, скромно устроился молодой человек среднего роста, атлетического телосложения. Кожа его была чуток бледновата, лицо немного вытянутое, без шрамов и морщин, нос прямой, уши слегка топорщатся, волосы темно-коричневые, коротко стриженные. Взгляд карих глаз любопытный, но в то же время спокоен.
Одежда – ничего особенно примечательного: светло-карие льняные штаны, серая льняная рубашка, темно-коричневые кожаные ботинки, такие же перчатки с обрезанными пальцами, черный пояс с десятком карманов, а сверху накинута утепленная белая роба с капюшоном. Из оружия заметен лишь кинжал с формой трезубца – сай – небрежно заткнутый за пояс.

Похоже, это странствующий монах, коего нужда иль судьба нелегкая занесла передохнуть в столь малоприятное место, или же просто странник незваный, коих в последнее время развелось на просторах королевства бесчисленное множество. Непонятно. Но вел он себя более чем скромно: сидел себе, неспешно ел похлебку деревянной ложкой из глиняной миски, закусывая черствым куском хлеба. С другими посетителями не разговаривал и старался лишних раз не пересекаться взглядами, лишь изредка поглядывая на цветастую компанию девиц, но непонятно было с осуждением или с интересом… скорое всего просто с любопытством. Хотя этого толком и не разберешь из-за капюшона…

Все началось с тех пор, как охотник покинул родные степи, и с тех пор шло не так, как нужно. Один корабль, другой корабль, все хуже и хуже, и вот наконец это место, где никто и не дышал свободой, где не убить дикого зверя, не вдохнуть ветер ковыля. Здесь Небо молчит, Землю задушили каменные коробки, а Ветер разбит на мелкие сквозняки. Дождь пропах дымом печных труб.
Буйтур повел недовольно плечами, поправил бердыш, на девок он старался не смотреть, за них требуют денег, а у него их слишком мало, а силой не взять, товарищей нет.
Он вовремя ушел с того корабля, когда призрак все же подошел к порту, хотя ночные кошмары убедали, что, возможно, охотник и опоздал. Вещи здесь мертвые, хотя если поговорить со своей постелью, возможно, пожалеешь, что она помнит тебя... Надо бы найти работу, потому что за пиво требуют деньги. А хочется и вина... Но эти ребята ему не нравились, они были что-то больно подлыми. Буйтур допил свою кружку.

В углу таверны, откинувшись на спинку стула, сидел молодой человек. В одной руке у него была кружка с неизвестным напитком, другая отстукивала витиеватый ритм по поверхности стола. Рослый и широкоплечий, он напоминал медведя. Светлые волосы до плеч были перетянуты кожаным ремешком, словно обручем. Взгляд голубых глаз скользил по внутренностям помещения, внимательно наблюдая за окружающими. На парне были тёплые штаны, льняная рубаха, тяжёлые сапоги. Под лёгкой курткой виднелась кольчуга.

В зале «у Диего» стало немного сумрачнее. Дверной проход, ведущий на задний двор, загородила чья-то фигура. Ворвавшийся ветерок принес с собой уличную сырость и немного поколебал пламя горевших повсюду свечей. Глосса и без того тихие, снизились до еле различимого шепота, а некоторые вообще замолчали. Только сейчас стало заметно, что в таверне стало как то напряженно. Быстрые взгляды, странные жесты, напряженные позы. Создавалось ощущение то скоро должно что-то произойти.
Было слышно, как захлопнулась дверь, и послышалось легкое приглушенное клацанье, перемежаемое со звуками уверенных шагов. Кто-то неосознанно напряг плечи, кто-то невзначай положил руку на эфес, кто-то медленно отхлебывал из кружки, уставившись на занавески, закрывающие небольшое пространство перед дверью. Дешёвые шлюхи перестали улыбаться и наряженный парень, их сутенер, убрал руку из-под юбки у полуорчихи и нервным движением вытер её о штанину. Только некоторые находящиеся в таверне остались спокойны и никак, сознательно или неосознанно, не выразили свои предчувствия.
Из тени, появившейся после закрытия двери, раздвигая плотную грубую ткань занавесок и громко сопя, вышла на свет огромная черная лохматая псина в шипастом ошейнике. Обведя помещение пристальным взглядом, и несколько раз прищурившись, она отступила в сторону и улеглась на живот. За ней вышла точная копия первой собаки и улеглась по другую сторону проему. Эта позволила себе зевнуть, продемонстрировав внушительную пасть и вывалить огромный алый язык.
И за ними, впечатывая каблуки тяжелых сапог в покрытый соломой деревянный пол, вошел высокий человек в промокшем кожаном плаще и кожаной шляпе, украшенной медной пряжкой и большим цветастым пером. Остановившись между лежащих у его ног псов, он поднял голову и распахнул плащ.
- Я Диего Мануэль Эмилия Диас, и, по праву данным мне Богами и Короной, являюсь лейтенантом Королевкой армии, и начальника местной стражи, - веско закончил он.
Мужчина упер руки в бока, широко расставил ноги и, расправив плечи, позволил хорошенько себя рассмотреть, сам при этом пристально всматриваясь в каждого в заведении.
Высокий, широкоплечий, жилистый мужчина, с пронзительным взглядом глубоко посаженых черных глаз на костистом, украшенным испаньелкой лице. Тяжелые высокие сапоги коричневой кожи с теснением, темно синие штаны со шнуровкой, шитый золотой нитью бардовый дуплет, со стоячим воротником распахнутый на груди и демонстрирующий белую рубашку. На поясе – бардовый широки кушак из плотной ткани намотанный в несколько слоев и украшенный плетеными кистями из золоченых ниток. Поверх одежды широкая кожаная портупея с ножнами и различными небольшими сумочками, украшенная теснением и заклепками. Голову под кожаной шляпой покрывал головной платок из ткани синего цвета.
На безымянном пальце правой руки – массивный серебряный перстень. На груди -серебренная цепь с консигой.
Его или о нем знали практически все обитатели Болота, и практически никто не любил здесь. Для того, что его любить он был слишком не удобным, слишком жестким, слишком циничным и слишком целеустремленным. Если ни сказать упертым. И еще временами он был страшным. А после того, как он был для кого-то страшным, по подворотням находили очередного зарезанного проходимца, и разорванного на куски одичавшими зверями юблюдка. Стража привычно складировала останки в грубый холщевый мешок и или сжигала в глиняной яме в присутствии двух свидетелей и священника, или, что было реже, придавала земле при том же количестве присутствующих. И за подобное одни его уважали, а другие боялись. Причем и те и другие сходились во мнении, что присутствие на Болоте такого человека как Диего Мануэль гарантирует хоть какую-то надежду на покой и призрачную безопасность.
- Господа, - сказал, как плюнул. За подобное неуважительное обращение любой богатый или власть имущий горожанин вызвал бы его на дуэль, а в таком месте как Болото просто бы прирезали местные спесивцы. Пришедшему было на это наплевать. - Только что недалеко от этого заведения был обнаружен убитый мужчина. Ему проломили голову не так давно. Было совершено убийство. Кто-нибудь в этом заведение может что–то рассказать об этом, - высокомерный взгляд, презрительно искривленные губы.
Пришедший явно давил, явно вел себя неуважительно, явно нарывался на драку. И явно давал понять, что что-то знает и просто так не уйдет.

Человек за дальним столиком повел себя так, будто ничего особенного не произошло – он всё также неторопливо обедал, ни взглядом, ни движением стараясь не привлекать к своей скромной персоне излишнего внимания.

У монаха явно не было желания принимать участие в чьих-либо разборках, посему он попросту проигнорировал появление местного “Владыки Всего и Всея Диего Хрен-Запомнишь-Такое-Пафосное-Имечко” и продолжил трапезничать как ни в чем не бывало...

В дверь вошел один из помощников местного вождя, одетый, как фазан на болоте. Искал убийцу своего родича, наверное. Те, кто здесь сидел, были плохими охотниками, нечестными или ленивыми, или не отдавали вождю своей добычи, поэтому не любили вождя и его помощников. Значит, если подойти и попроситься помогать этому Диего, они его невзлюбят и постараются подстеречь на узкой тропе. Буйтур решил уйти и подождать помощника вождя на улице. Полуорк встал, прихватил бердыш и пошел к двери, вжав голову в плечи.

Когда пёстро одетый парень вошёл в зал таверны, казалось, будто Лютень остался сидеть, как и сидел. Но острый взгляд смог бы уловить едва заметное напряжение в движениях, напрягшиеся руки, скользнувшие под стол, ноги, подогнутые так, чтобы можно было в любой момент вскочить, уворачиваясь от удара.
Взгляд пронзительных голубых глаз сфокусировался на пришельце, ловя каждое движение.
Посмотрим, что он ещё скажет...

Не дожидаясь окончания неприятного разговора, который начал назвавшийся Диего, полуорк встал из-за стола и направился к выходу. Говоривший никак видимо не отреагировал на этот поступок. Только очень наблюдательный мог заметь, как он бросил быстрый взгляд на уходившего. Одна из собак тихо утробно зарычала.
Подходя к выходу, Буйтур увидел, что за занавесками, прикрывающими двустворчатые двери, стоит тройка стражников. Двое из них опираясь на алебарды с ленцой профессионалов, смотрели на вход. С полов их кожаных шляп, стекали капли дождя. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Третий, стоя чуть дальше и улыбаясь, разговаривал с какой-то бедно одетой девушкой. Было видно, что девушка, стоя под небольшим дождем, не особо счастлива разговору с мужчиной.
Остальные, сидевшие в заведении видели, как потянула носом одна из собак, шумно принюхалась, встала и уставилась на сидевшую в центре компанию хмурых мужчин.
Диего нехорошо улыбнулся. Мужчины напряглись

Буйтур остановился у входа, бердыш отставил в сторону к стене, плоказывая, что никак не собирается за него хвататься и принялся ждать Диего.

На миг, наикратчайший миг в таверне стало очень тихо. Было слышно, как в груди гулко бьется сердце, как потрескивает пламя свечи, как оглушительно громко барабанят по крыше капли небольшого дождя…
- Здохни ублюдок!!!- и мир взорвался звуками и движением. С грохотом упала на пол отброшенная вскочившими скамья. Змеями зашипели выдергиваемые из ножен клинки. Кто–то истошно заорал. Девки завизжали. Мужчина за стойкой грохнулся на пол и заполз под ближайшую бочку. Кто-то матерился.
Обе большие компании ощетинились частоколом из лезвий. Те, кто сидел в центре таверне рванули всей стай в сторону пришедшего. Собаки, ощерившись, тихо прыгнули им на встречу.

Инициатива: Бросок кубиков: 1d20 = 13 = 13.

Инициатива Бросок кубиков: 1d20+3 = 4+3 = 7

1-й раунд

Лютень резко поднялся на ноги, доставая длинный прямой меч. Встав в боевую стойку, парень застыл, казалось, будто даже перестал дышать. Он ждал.

Бросившиеся на лейтенанта парни считали, что преимущество в численности, злоба, сила и скорость на их стороне. На стоне Диего были только его мастерство фехтовальщика и два огромных пса с густой дымчато-серой шерстью и здоровой пастью, полной острых клыков.
У Лютеня в голове мелькнула мысль, что эти псы уж очень похожи на прославленных лагронских барбосов, выведенных ещё до признания «Положения вольности» специально для поддержки пехоты.
Оба пса сразу набросились на самого резвого нападавшего: чернявого и смуглого бедно одетого пенька с мачете в руке. На вид ему было не больше семнадцати. Бледное лицо, неестественный румянец на щеках, небольшой пушок пробивающихся усиков над верхней губой.
Первый пес в прыжке взвился на задние лапы, став на голову выше паренька, с силой ударил лапами в грудь, и, сбив с ног, вцепился в держащую оружие руку. Пасть сжались практически не встретив сопротивления, и пес рванул челюстью. Раздался приглушённый чавкающий хруст. Парень как-то странно, судорожно всхлипнул. Второй пес набросился сверху, придавил, сразу вцепился клыками и рванул. На пол плюхнуло черно-красным. Запахло кровью и блевотиной. Каблуки сапог парня отбили жутковатую чечетку по полу, сгребли солому и замерли.

Буйтур схватил свой бердыш и прижался к стене, держа полную оборону ото всех.