Антана распрямилась, блеснув красным отсветом из под капюшона.
- Я бродила и не по таким местам, Ли. Погляди вокруг, где торговцы, там наверняка и охрана, тем кто живет засчет сбывания товара не к чему терять клиентов, потому я не боюсь. А судьба - это я, если смогу его вылечить. Нет ничего хуже чем стоять и смотреть как умирает кто то, кому ты можешь помочь... Что во имя всех богов ты делаешь?
"... ибо самый тяжкий грех - это равнодушие простых людей". Если ты сильный - на тебе лежит ответственность за тех, кто беззащитен - и каким бы не было наивным это утверждение, Антана верила в справедливость, ибо не раз уже судьба посылала ей спасение когда, казалось бы, дело швах. И Ли в своё время появился точно так же, выручив её в ситуации, где её дар дипломатии оказался бессилен перед нечестивыми желаниями двоих проходимцев с большой дороги. Она верила что это не случайность а помощь богов, которым она служила, протягивая свою тонкую руку помощи тем, кому она была нужна, не смотря на расу и убеждения. Разве может быть что либо сильнее той силы что хранила её мир?

Барт не сомневался - Иллум откликнулся на его молитву и заклинание удалось, целительная энергия, вытекая из его рук, устремилось в тело ящера... но никаких признаков улучшения чешуйчатый не подал, продолжая лежать все так же неподвижно. Похоже, виной всему действительно какой-то яд или наркотик, против которого обычная магия лечения была малоэффективна... Отчасти эту версию подтверждали манипуляции барда - руки осматриваемого гнулись подозрительно плохо, словно мышцы одеревенели. В подобном состояние были и его ноги.

Во фляге-тыкве, что монах передал барду, булькала совершенно обычная вода, если, конечно, хитроумные отравители не смогли замаскировать в ней что-то опасное. На боку сосуда были грубо нацарапаны несколько знаков на неизвестном девушке языке - о ее содержание оставалось только догадываться.

В мешке ящеролюда, который, при беспокойстве вновь загремел, обнаружился... металлический хлам - старый заржавелый шлем, погнутые ножницы, зазубренное до неузнаваемости топорище, дырявый чайник, и другие, совершенно уже неузнаваемые вещи. Странная коллекция за спиной ящера внешне казалась довольно увесистой, просто так, без крепкой спины, с ней не погулять.

Меж тем за дверью вновь послышалась какая-то возня - похоже, там кто-то был. На мгновение Ли даже показалось, что свет, пробивающийся из-под двери, оказался заслонен. Притаившийся (если он там был) вполне мог послушать много из сказанного товарищами ранее.

Не считая этого, все вокруг было тихо - поток существ из на основной улице продолжал нестись и гудеть, не уделяя никакого внимания крошечному переулку.

-Не стоит намекать мне, на равнодушие, если бы я был беден душой, то и бровью бы не повел, увидев это тело, но нет же, мы стоим тут и молим богов, чтобы к нему вернулась жизненная сила. Я думаю, бедняге уже ничего не поможет и мы зря теряем время, конечно если святой отец скажет, что еще не все конечно, я готов помочь. – Монах покосился на дверь – может стоит постучаться, наверняка хозяева, если они дома, что-нибудь видели или слышали

- Ты права, Антаночка, я просто пытаюсь выиграть время, - объяснил свои действия жрец, - жизнь в нем еще теплится, едва-едва, но, похоже это все напрасно, чтож.. на все воля божья.
Барт обратил внимание на вещи, которые перебирал Ли в мешке ящеролюда.
- Возможно, это просто местный жестянщик, - сделал он предположение, - только вот зачем кому-то понадобилось его отравлять.. странно. Конечно, этому несчастному нужно противоядие, только вот где его взять немедленно? Бедняга не протянет долго.
Оглянувшись, и услышав слова Ли, священник не мешкая подошел к двери и настойчиво постучал навершием посоха:
- Откройте дети мои, во имя богов - густым басом, немного даже переигрывая, заговорил Барт, - ибо требуется помощь ваша, за которую воздастся вам...
В последней фразе жрец проявил некую толику дипломатии, не упоминув Иллума, но упоминув каких-то абстрактных богов. Не смотря на то, что здесь, в таких дальних южных краях, светлейшего не могли не знать совсем, все-же стоило проявить немного осторожности, ибо ведь не известно, кто скрывался за дверью...

Антана глянула на символы на тыквенной фляге. Даже не зная языка на котором они были можно было опознать значение их потому что обычно у всех народов имеется привычка подписывать емкости что бы избежать путаницы, когда из пятидесяти фляг с разными жидкостями надо выбрать ту которая с водой, не отравиться бесцветной отравой без вкуса и запаха и вообще избавиться от необходимости открывать каждую и нюхать содержимое. А не приходилось ли ей видеть эти знаки на емкостях с чем нибудь в те времена когда она путешествовала с торговцами?

Внимательней всмотревшись в символы на фляге, Антана неожиданно поняла, что совершенно точно знает их смысл. Подсказку подарила память: несколько месяцев назад, когда она еще работала на купца, в небольшом трактире, затерянном где-то посреди степей, им повстречался торговец-ящеролюд. Он носил с собой подобную флягу. И запомнился последний тем, что все предложенные трактирщиком напитки упорно пил только из нее. Объяснял это просто: для его народа подобные сосуды имеют большое значение. На их боку обычно написано имя владельца, а внутри, на дне, что-то вроде завещания на манер ящеролюдов - предпочитаемое место захоронения и, возможно, иные прощальные пожелания.

Это знание, однако, не приближала Антану к тому, чтобы в полной мере прочитать символы.

Когда Барт обратился к двери, свет под ней слегка всколыхнулся - кто-то там определенно был. Спустя несколько мгновений (видимо неизвестный решил выслушать и Антану), плохо смазанные петли взвизгнули, дверь распахнулась. В этот момент девушка уже покидала переулок.

За дверью оказался массивный, бритоголовый орк в черной кожаной безрукавке с металлическими клепками. На широком поясе у него висел цеп и широкий кинжал в ярких ножнах. Быстро полоснув глазами по Барту, Ли, удаляющейся девушке и ящеру маленькими желтыми глазами, он сморщил нос, ни то выражая недовольство, ни то принюхиваясь.

- Я тебе не потомок, дедушка, - прорычал зеленокожий, косясь на монаха.

Выдав свое приветствие, орк скрестил руки на груди, загораживаясь собой весь проем.

Перед Антаной же встал выбор - сделать последний шаг в строну главной улицы и молока для противоядия или же вернуться и познакомиться с появившимся из недр "Скимитара".

Заслышав за спиной голоса, она оглянулась. И встала перед выбором - вернуться или идти дальше.
"проклятье... Жизнь ящеролюда уходит, если я не пойду за молоком, он может умереть. Но если я пойду за молоком сейчас, то Ли может набить морду этому орку. Если орк кузнец, то возможно у него есть один из ингридьентов - так почему бы не попробовать изловить двух зайцев не дожидаясь пока один из них станет враждебен?"
Антана никогда не колебалась в таких вопросах - отчасти потому что пресветлый жрец имел некоторые проблемы с разговорами - он не всегда понимал когда нужно просить открыть именем божьим, а когда - выбить дверь пинком и поставить сидящего за ней перед фактом - мы уже здесь. Правда вообще то она бы не стала делать ни того ни другого, она бы постучала и предложила подслушивающему открыть дверь и не таиться, раз уж он уже спалился. "так что ж не сказала?" Никогда не поздно исправить ошибку.
Она развернулась и стремительно подошла к дверям "Скимитара", источая легкий запах гари и пряча глаза под капюшоном плаща.
- Ты хотел что-то услышать, берк? - сказала она орку. - У меня есть для тебя несколько слов из тех что ты хочешь услышать - и один вопрос. Ты что то охраняешь или продаешь?

"Етить-колотить!" - чуть не вырвалось у Барта, когда он увидел на пороге это бритоголовое чудовище. Однако жрец сдержался. Нельзя сказать, что орк был совсем не прав, ибо заподозрить такого среди своих потомков Барт не мог, как не пытался. И если, к примеру, в отношении Антаны у него еще могли быть некоторые сомнения (однако каких только "демониц" не подкидывала Бартоломею жизнь в ходе долгих странствий), то уж такого зеленокожего урода жрец никогда бы не признал своим, даже к примеру, племянником. Да, вот уж действительно иногда сложно поверить, что перед ликом светлейшего все существа равны. Однако, все эти промелькнувшие за секунду в его голове впечатления Барт оставил до лучших времен. Сейчас следовало объяснить недоумку, с каким именно почтением следует обращаться к жрецам Иллума, и Барт уже даже открыл было рот и воздел десницу, чтобы начать длинную проповедь по теме кто кому является потомком, в каком колене, а так же степени просвещенности орков вообще и данного конкретного индивидуума в частности, как тут вмешалась Антана.
Барт закрыл рот и вспомнил об умирающем сзади несчастном ящеролюде. "Подумаешь орк, - проворчал он про себя,- не гниющий же зомби, в самом деле..."

Дверь, с задержкой, но открылась и на пороге стоял орк. Ли слышал и читал про эту расу, в его монастыре сохранились книги посвященные войнам с этим народом. В тех трактатах орки описывались как кровожадное и дикое племя, которое жило войной и разбоем. Монах внимательно осмотрел верзилу, как бы прикидывая его возможности и резко произнес: - проявил бы ты побольше уважения к святому отцу! – Ли прищурил глаза и пристально смотрел на бритоголового.

Орк рассеяно перевел взгляд на Антану, рыская по ее фигуре взглядом, задержавшись на уровне пояса.

- Я... - услышав вопрос, зеленый немного рассердился, его нога нервно пинала грязный косяк, - Я охраняю "Скимитар", здесь идут кулачные бои, воины сражаются, зрители ставят, всем весело. Вход - один золотой, с каждого. Понятно? Есть те, кого я не пускаю, но вы, пока что, в этот список не входите.

На слова монаха охранник лишь пожал плечами, рожа его изобразила сарказм:

- Обязательно, в следующий раз, теперь я его знаю... эй, что вам этот ящер сдался? Напился и валяется, утром очухается... Если хотите его ограбить - ничего ценного нет, только металлолом. Я уже проверял! Гха-гха.

Меж тем, из-за спины орка послышались эхо возбужденных криков, похоже само заведение располагалось где-то глубоко в подвале. В проеме (насколько позволял разглядеть перегородивший его охранник) виднелся небольшой коридорчик, освещенный масляной лампой. Помимо этого из недр "Скимитара" тянулся запах жареного мяса.

"ошибочка вышла... оказывается СКИМИТАР - это ринг для кулачных боёв", - подумала Антана, но не смутилась. Вместо этого она кивнула орку:
- Ты чего на меня так уставился, берк? За посмотр денег не беру, и ты по моему оговорился. Ты ведь хотел сказать что ты просто проверил, всё ли в порядке с ящером? Ты ведь не хочешь что бы кого то грабили прямо на пороге твоего заведения, верно? И наверняка заметил что от него не пахнет алкоголем, да? И давно он тут валяется?- сказала Антана сделав выразительное лицо. Да орк бы и сам догадался если не дурак, что признаваться в мародёрстве перед жрецом и мужиком, который не любит когда со святым отцом грубо разговаривают, по меньшей мере опрометчиво. Антана не хотела что бы прямо тут началась драка, ведь нужно было ещё вылечить ящера. К тому же она полагала что заслышав о драках на кулаках Ли захочет поучаствовать, а значит он сюда еще вернется.
Параллельно возникла мысль что здесь может быть врач - кто то же должен заниматься пострадавшими? Поиски противоядия стоят времени, а его было мало. Не лучше ли вспомнить о законе "время - деньги" и заплатить немного врачу что бы привести в порядок ящера до того как он загнется?
- Ладно, слушай, если у вас тут есть врач - мы заплатим за четверых, - она подмигнула орку. - Этот ящер мне кое что должен сказать, а пока он валяется в отрубе, он ведь не может греметь шкатулкой, ты меня понимаешь?

Ли пытался посмотреть, что же находится за спиной этого верзилы, но ничего кроме темного коридора разглядеть не удалось. Запах жареного мяса, напомнил парню, о том, что он уже проголодался, а шум толпы разжег его интерес. «Неплохо бы было заглянуть туда», подумал монах, «я бы не отказался от сытного ужина, а может и не только от ужина, наверняка найдется кто-нибудь, кто захочет помахать со мной кулаками, это было бы интересно». Ли с энтузиазмом выслушал Антану и с удовольствием ее поддержал, «это отличная возможность, если нас впустят, мы сможем помочь и этому пьянчуге», монах с некоторым презрением взглянул на ящераолюда, «а заодно посмотрим что же там внутри!» в глазах парня вспыхнул огонек. Сам Ли никогда не пил и считал это непозволительно, «огненное зелье затмевает наш разум и разрушает наши души» - говорил ему его учитель.

Ли вытащил два золотых и подкинул их в руке, - ну что скажешь верзила, впустишь нас? - монах подумал, что неплохо бы было подкрепить слова Антаны парой монет. Он надеялся, что блеск золота предотвратит дальнейшие разговоры и их впустят.

Шум толпы, доносившийся откуда-то из подвала, все сильнее занимал монаха. Он, в ожидание глядел на орка, а сам был уже там, на ринге, как ему представлялось, в честном поединки с достойным соперником

"ставки, - думала Антана. - Затраты можно будет покрыть ставками. Я знаю эту публику..." Видя что Ли уже достал деньги, она достала пару монет тоже, ожидая ответа орка.
Она еще не удосужилась рассказать Ли о ставках и их особенностях, но собиралась наверстать упущенное как можно скорее - пока доверчивый монах не просадил всё что у него было, ибо хитрюги букмекеры умели высасывать деньги словно воронка торнадо, и те кто не разбирался в специфике были обречены.

- Этот ящер не пьян, - спокойно добавил Барт, открыто глядя в глаза орку, - он отравлен, можешь мне поверить, я тоже в некотором роде целитиель. И нам нужно срочно раздобыть противоядие.
Жрец еще хотел добавить, что "Если ты не пустишь нас и не найдешь местного лекаря, то его смерть останется на твоей совести", но вовремя сообразил, что совесть у этого верзилы понятие скорее всего эфемерное.
Барт посмотрел на деньги спутников и лишь слегка покачал головой. Нет, конечно все верно, спасать несчастного надо любой ценой. Ну почти любой. Пока еще она не вышла за рамки добра и справедливости. Но такими темпами, скоро может и выйтии. Жрец решил, что следить за этим сейчас тоже его задача.

Орк слегка успокоился и уже держался свободней, облокотившись о косяк. Подозрительный взгляд сменился алчным.

- Надо мне его нюхать, небось не табак, - махнул орк в сторону ящера, - Может с час валяется или полтора, сперва сидел стены, внутрь не просился, какое мне дело... Лекарь? Есть, есть... тетушка Ри. У нее полно полно разных бутылок... она разбирается в вареве. И противоядие, и яд, все есть... Монеты - это правильно!

Орк жадно сгреб предложенные деньги и сделал знак следовать за ним. В небольшом коридорчике стоял табурет и бочка с лампой, недоеденным мясом, большой кружкой и разноцветными игральными костями. Дальше вниз шла крутая темная лестница - именно с нее неслись звуки, явственно принадлежащие возбужденной толпе. Похоже бои были в самом разгаре.

- Ящера тащить будите? Тетушка Ри подниматься не станет - не любит уходить из дома.

- Да, да. Будем, - выпалил Барт с некоторым облегчением, - Антаночка, ты наверное сможешь не хуже меня объяснить тетушке Ри, какое именно противоядие нужно. Ли, пойдем поможешь занести этого несчастного.
Видно было, что жреца Иллума в некотором роде воодушевила надежда положительно решить судьбу так внезапно найденного ящера. Уже двинувшись назад к выходу, Бартоломей обернулся и Антана прочитала откровенное беспокойство в глазах священника. Видимо тот опасался оставлять девушку одну наедине с орком. Впрочем, святой отец тут же отвернулся и поторопился на улицу, видимо решил просто не задерживаться, провернуть все быстро, чтобы ничего не успело случиться.

- Да, Учитель, - кивнула Антана. Она остановилась забрать флягу и вещмешок с металлоломом, принадлежащий ящеру, потому и зарержалась. Поймав обеспокоеный взгляд жреца она показала флягу и мешок. - Я иду. Тётушка Ри внизу, да?
Она понимала беспокойство жреца, но тот тоже должен был понимать что она в состоянии о себе позаботиться, чай не маленькая. Да и убитый ею в бою орк, хоть и выглядел значительно менее угрожающим чем охранник "скимитара", чего то стоил. Вот кстати, когда Антана говорила про тот бой, она говорила с горечью. Она не гордилась тем что убила орка, она описывала победу как поражение. "Да, мы обратили их в бегство, да, мы перебили их большую часть потеряв лишь четверых - но если бы у меня было хоть немного больше времени на подготовку, мы могли бы избежать этих смертей. Но командир сказал что каждый час промедления - это гибель многих, он вёз лекарство в город, где были сотни больных. И по сути мы поступили правильно, но те четверо... Он должен был послушать меня, когда я говорила что орки будут стрелять по парому с двух сторон, а не с одной, я должна была лучше проверять качество селитры чтоб сработали обе банки дымовой завесы а не одна, я должна была..." Тогда жрец Иллума утешил её, получив в награду теплую улыбку. И балладу о той битве, под общим названием "Так рассудили боги", где перечислялись деяния воинов, вызвавшихся в ту самоубийственную атаку, имена погибших и всех тех кто помогал в той локальной драчке за переправу, благодаря которой она получила свой маленький серебряный значок, вызывающий уважение у суровых паладинов Виенира в их черных доспехах. Значок Антана хранила во внутреннем кармане и редко кому показывала. Это была её награда за спасение жизней, ибо если бы не её дымовухи и музыка, поселившая в сердцах солдат отвагу, потери были бы больше.

Ли поспешно подошел к ящеру и взял его под руки, чтобы затащить в «скимитар», монах хотел поскорее разобраться с этим несчастным и взглянуть на те бои, что шли внизу. Шум толпы только подстегивал его интерес. Вечер обещал быть куда интереснее, чем казалось еще недавно. «Антана права» - подумал парень, «пусть лучше она делает ставки, по ее рассказам, ей не впервой заниматься подобной деятельностью. Эта девушка с момента нашего знакомства, не перестает меня удивлять».

Все началось еще тогда, в маленькой деревне. Ли только к утру дошел до поселения и направлялся в гостиницу, проходя мимо конюшни, он услышал какой-то шум и решил взглянуть. Два каких-то типа приставала к хрупкой девушке, явно намереваясь совершить неправомерное деяние. Монах, не мог позволить случиться чему-либо подобному и вступился за незнакомку. Раскидать неудачников оказалось нетрудно, не зря же Ли почти всю свою жизнь посветил боевому искусству. Как оказалось, девушка уже остановилась в гостинице, и она была не одна. Она назвала свое имя и настояла на том, чтобы Ли обязательно познакомился с ее спутником, им оказался жрец солнца. Монах вот уже несколько дней путешествовал один и был рад компании. Бартоломей, так звали святого отца, рассказал о цели своего путешествия, ему нужно было что-то доставить в город под названием Араншапур. У Ли не было никакой определенной цели и направления, он отправился вместе с ними, надеясь по пути побольше узнать об этом мире, Барт рассказывал много интересных историй про свои приключения. А позже и Антана перестала отмалчиваться. У монаха накопилось к ней много вопросов, на которые она со временем отвечала, но вопросов не становилось меньше, получив ответ на один, у парня возникало еще два. Рассказав о своем происхождении девушка, повергла Ли в шок, он мало что понял из всего сказанного и в ответ на удивленный взгляд парня, Антана пояснила ему, что к чему. Ли тоже с охотой делился своими знаниями, рассказывал про монахов, про дворец пяти звезд.

Монаху нравилась его новая компания, и он был рад помогать жрецу с его миссией.
Парень оглянулся на уходящую по лестнице девушку и принялся быстрее тащить ящера в дом, его мысли вновь занимал азарт боя, чем ближе он был к рингу, тем сильнее в нем просыпалась жажда испытать свои силы.

Когда все трое оказались внутри, орк протиснулся обратно к двери и закрыл ее на засов. Путь дальше пролегал по узкой, неудобной закручивающейся лестнице, втиснутой между шершавыми глинобитными стенами. С одеревеневшим ящером на ней пришлось повозиться. Гул толпы усиливался, растекаясь многократным эхом.

Спустя полсотни мучительных ступеней Барт, Антана и Ли оказались в совершенно ином пространстве - окружавшее их подземелье явно не имело ничего общего ни с хибарой над их головой, ни с предшествующей лестницей. Спутников встретили простор, сырость, прохлада, стены из зеленоватого камня и колонны, беспощадно источенные временем... И конечно же сумеречное торжество жестоких боев в противоположном конце вытянутой галереи. Там, на огражденном железной решеткой ринге бились полуобнаженные орк и человек. Обхватываемые светом факелов, залитые потом и окровавленные бойцы казались детьми Бездны. Пестрая толпа, колышась в животном возбуждение, давила на прутья, ревя при каждом удачном приеме противников. Тут же торговали едой и спиртным, в самых темных углах зама можно было уловить очертания совокупляющихся пар. Несколько блудниц - пестро разодетых и густо накрашенных, похожих на уродливых кукол, отлепились от колонн и пошли наперерез Барту и Ли, но, увидев орка-охранника, повернули вспять.

- Не отставайте! - прокричал провожатый - И не зевайте - карманники!

Проходя мимо ринга, спутники стали свидетелями победы человека: сбив зеленокожего с ног, он отправил его в темноту несколькими жестокими пинками в голову. Толпа истерично приветствовала его победу, боец - смуглый детина в татуировках ликующе поднял руки. Среди зрителей сверкнуло золото. Ставки, как и предполагала Антана...

Даже не повернув голову в сторону ринга, охранник продолжал вести их дальше, за ринг, потом повернул направо, скользнув в едва заметный, темный глинобитный коридор, пропахший рвотой. Там из дюжины ответвлений он уверенно выбрал нужное и начал подниматься по скрипящей деревянной лестнице, обильно измазанной кровью. На вершине лестницы высилась неожиданно крепкая, окованная железом дверь с тяжелым кольцом.

- Контора тетушки Ри, - пояснил орк, - Договаривайтесь! Поспешите... пока не принесли проигравшего. Или придется иметь дело с его друзьями. Я ухожу!

Орк повернулся и стал спускать вниз.

-... кажется я ощущаю кожей грязь этого места... - пробормотала Антана, прижавшись к жрецу и бросая вокруг беспокойные взгляды. Ей было страшно. Эманации возбужденной толпы, вид разврата и крови вкупе с замкнутым пространством, из которого не было выхода, заставили её сердце бешено колотиться. Усилием воли уняв сердцебиение, Антана обратила внимание на окровавленную лестницу. К горлу подошла тошнота. Девушка стала светло-серой и прикрыла глаза, желая предоставить право говорить с дверью кому нибудь другому, ибо до двери еще нужно было дойти, а у неё подкашивались ноги. Ей было нехорошо, и она вцепилась в мешок металлолома как в соломинку, стремясь не касаться даже полой одежды людей вокруг, она не смотрела на ринг, она старалась не слушать рев толпы. Будь её воля, она бы убежала отсюда. Но... Спасти жизнь было важнее - к тому же одеревенение говорило что времени у того осталось немного. В который раз усилием воли она подавила своё неприятие мест подобных этому, она знала как держаться, и не было никаких причин к волнению - какие могут быть причины, когда ты рядом с мудрым священником, сильным воином и умеешь изорбажать кого угодно? Антана выпрямилась и изобразив на лице маску спокойствия, обогнула несущих ящера и постучала в дверь первой.