Погожим летним днем на рыночной площади появился щегольски одетый тип эльфийской наружности. У эльфа было такое лицо, будто из сверкающих золотом и мрамором королевских чертогов он попал в хлев. Тип осторожно ступал по сырой земле, стараясь не запачкать грязью украшенные замшевыми бантами туфли и время от времени что-то бормотал.
- Возмутительно. Нет, я бы даже сказал – омерзительно! У меня просто нет слов! - эльф ткнул тростью из покрытого лаком дерева пучок сухой травы, невесть какими правдами и неправдами пробившийся сквозь брущатку, прежде чем поставить туда ногу. Худо-бедно пришелец добрался до центрального столба и в задумчивости остановился у доски объявлений. Церемониймейстер (ну а кто же еще это мог быть?) – скроил брезгливую мину и пробежался глазами по пришпиленным к доски клочкам бумаги.
***
«Пропала лунная собака по кличке Аджна. Предъявителя содранной с нее шкурки ожидает крупное вознаграждение. Геральт»
***
«Пропала жена. Нашедшему просьба оставить себе за вознаграждение. Жрак»
***
Цер картинно закатил глаза и вздохнул:
- Фу, какая безвкусица!
Далее эльф отрепетированным жестом фокусника извлек из-за пазухи приличных размеров свиток и приладил его на доску объявлений, предварительно сорвав с нее прочие листки. Не трудно догадаться, что свиток Церемониймейстера возвещал о предстоящем турнире бардов. Эльф ткнул в свиток пальцем и спросил недовольным тоном:
- Ну, и отчего же мы молчим? Приглашения ждем? - свиток прокашлялся и принялся зачитывать сам себя хорошо поставленным женским голосом. - Болван! - резюмировал эльф. - Маг, который зачаровал свиток, определенно, болван. Я же заказывал мужской голос. Баритональный дискант с диапазоном в три октавы. А это что?!!! Болван!
Как бы там ни было, а часть намеченной работы Цер выполнил – анонс турнира состоялся. Но теперь эльфа занимала другая проблема – где проводить турнир? Большой королевский театр подходил для этих целей как нельзя лучше, но все же не до конца соответствовал утонченному вкусу эльфа. А потому Церемониймейстер устроился за столиком в ближайшей таверне и какое-то время напряженно размышлял. Эльф хмурил брови, тер подбородок, чесал затылок и являл прочие признаки глубокой умственной работы.
- Ах, да простят меня Музы, но другого выхода я не вижу... - выдохнул эльф, взялся за перо и принялся что-то быстро строчить на листе бумаги. Когда письмо было закончено, он аккуратно сложил его в несколько раз и подписал «На деревню. Бабушке». По щелчку пальцев над плечом мужчины возник крошечный дракончик с радужными крыльями. Эльф сунул записку дракончику в лапы и строго наказал:
- Доставить письмо немедленно. Сам знаешь, кому... Радужный что-то пискнул в ответ и исчез. Цер подпер голову рукой и замер в ожидании …
Прошло несколько часов, прежде чем на улице раздался шум – голоса, петушиные крики, и прочее.
- Явилась... - обреченно прошептал Цер и решительно вышел на улицу. Придав лицу умильное выражение, а голосу – елейные нотки, мужчина сказал, обращаясь к нелепо одетой старушке с рыжим петухом на плече - Душа моя, приветствую! Ах, с каждым годом Вы становитесь все краше. Не удивлюсь, если все стихи, сочиненные бардами на нынешнем турнире, будут посвящены исключительно Вам!
Цер галантно поцеловал престарелой даме ручку. Старушка кокетливо поправила вуаль на зеленой шляпке, украшенной малиновым пером неизвестной птицы, снайперским щелбаном стряхнула с плеча петуха и ответила:
- Ой касатик, ты мне мозги не парь. Лучше говори, что делать надобно. Времени-чай в обрез.
Эльф по-деловому кивнул. Через минуту он, старушка и прибывшая с ней строительно–магическая бригада отправились к берегу реки. Оказавшись на месте, Цер сделал широкий жест рукой и одухотворенно изрек:
- Вот! Это будет здесь! Мне нужен свежий ночной воздух, туман, стелящийся над водой, шорох волн, колыхание камыша – это будет чудесным дополнением к моему турниру.
Старушка в ответ только хмыкнула:
- Как скажешь, милок. Тебе видней, скол ясный... - Бабка хлопнула в ладоши и зычным голосом прокричала - А ну-ка за работу, голубчики! На магию надейтесь, а сами не плошайте. Живо!
Люди и нелюди, прибывшие вместе с загадочной гостьей, засуетились… Работа кипела сутки напролет. Старушка с видом заправского прораба гоняла своих подопечных, совала свой увенчанный бородавкой нос во все щели и являла другие примеры расторопности. Цер все это время был при ней и то и дело снабжал ее своими ценными советами. Так, силами магии, мышц и ума на берегу Гальты был воздвигнут павильон для проведения Турнира Бардов. Деревянный навес, сцена и кулисами, скамьи для судейской коллегии и зрителей – словом, здесь было все, что необходимо для проведения подобного мероприятия. Последним штрихом стало украшение павильона гирляндами из пестрых листьев и осенними цветами. Старушка еще раз собственными руками проверила, нормально ли открывается и закрывается тяжелый занавес из расшитого золотом красного бархата, а потом подмигнула Церу и сказала:
- Ну все. Принимай работу, милок.
Эльф просиял. Да, тут все было так, как он хотел. От избытка чувств он обнял старушку и воскликнул:
- Да, да, да! Все великолепно! Теперь Турниру быть!
Словно в подтверждение этих слов в новом театре ярко вспыхнули многочисленные факелы.

Люди проходят мимо, им не интересен театр, другие в предвкушении зрелища идут на свет факелов, как летят ночные бабочки на свет и комары на тепло. Когда смотришь вниз, не замечаешь красоту окружающего мира, а если поднять глаза, окружающие отпрянут, а то еще чего доброго вздумают избить - или что похуже. Последний раз когда её пытались сжечь, Антану отстоял воин добра и света - горький пьяница, ветеран какой то войны, брошеный по её окончании на произвол судьбы. Всегда есть кто то кому не всё равно.
Но сегодня в её глазах отражались огни большого города, а чуткие уши слышали как волшебный плакат оглашает всем страждущим, что сегодня ожидается зрелище, зрелище турнира бардов. В отличии от рыцарского, здесь не будет литься кровь (разве что завистливый конкурент разобьёт тебе нос), здесь не будет грохотать сталь и ржать кони (но как кони будут ржать зрители, и не важно, что творится на сцене). Здесь ты можешь возвысить свой голос, Антана, в отчаянном зове о помощи - но не себе, а тем, кому она действительно нужна.
легкий запах гари заполз в ноздри эльфа, что руководил Турниром.
- Могу ли я возвысить здесь свой голос в песне, на потеху толпе? - спросила высокая девушка, склонившая голову, загораживая свой взгляд ресницами и длинной челкой. Её кожа была лишь чуть светлее чем у дроу, но уши были не такими заостренными как у эльфов, а волосы не были белыми, и хотя она была стройной, на эльфа она была нихрена не похожа. Её голос словно балансировал на нижней границе колоратурного сопрано, был сильным и мягким. За её спиной висел тяжелый железный щит, а на бедре болтались ножны, не пустые конечно же. Потрепанное временем и непогодой синее платье покрывала видавшая виды латанная-перелатанная кожаная броня, а стройные ноги были обуты в сандалии. Поклажу дополнял арбалет на плече, от тяжести снаряжения девушку изрядно шатало. Её узкие ладони с тонкими пальцами и хрупкими запястьями не были приспособлены для того что бы держать в руках оружие.
Антана чуть склонилась в поясе, отвесив эльфу легкий поклон в завершении своих слов.

К павильону подошла симпатичная молодая женщина, полуэльфийка, невысокая, стройная, с длинными светлыми волосами, одетая в волшебный плащ из ярких голубых перьев, белоснежный, кожанный доспех сделанный специально по фигуре, но под таким шикарным доспехом простая бежевая туника, запыленные штаны и хоженные сапожки на невысоком каблуке выдавали в гостье опытную путешественницу. За плечами на перевязи лютня, на поясе рапира с изукрашенной рукоятью.
Полуэльфийка поприветствовала эльфа легким, изящным поклоном и прошла в зал, где уже собирались зрители и участники.
- Ах, как тут восхитетельно!
Изумилась Элме убранству павильона . Заодно осмотрелась не посетятли ли данное, несомненно удачное мероприятие какие нибудь знакомые или известные личности.
Потом нашла свое место и прошла к нему.

В шатер, глазея по сторнам, зашел молодой паренек глаза его свелились от радости и предвкушения чего то нового. он оглядел убранство шатра и направился к учередителю.
- Здравствуйте дяденка. Я Дерст. Хочу учавствовать в турнире. Можно?
Пренек улыбнулся очень распологающей улыбкой.

Мышелов забежал в помещение взлохмаченным в дорожной пыли и, надо полагать, грязью. Проклятые цыгане совсем запутали его - сказали что едут в Гальтару, а сами повернули на Алвасэте, из-за чумазых ведунов пришлось делать крюк, отбиваться от бродячих собак и даже ехать в повозке с сеном, развлекая песнями странного одноглазого полуорка. Ничего, зато успел! К самому началу! Слава Тиморе!

Перед собравшимися предстал невысокий худощавый человек лет 20-22, чей чернявый облик выдавал наличие предков к востоку от Альгарии. Слегка крикливая одежда, дорогие ножны, выдающие декоративную судьбу рапиры. За спиной лютня в потертом чехле.

- Прошу простить мой скорбный вид, друзья, - объявил он, снимая никуда не годный, заскорузлый плащ, - Весть о вашем празднике застала меня практически в пожаре сражений. Неистовая вылазка орков в Клинковых Горах.

Можно ли сказать в столь приличном обществе, что пьянствовал в 10 милях неподалеку и был ограблен шлюхой-карманницей.

- Нуреддин Энвер Эрфари, мое имя. Рад знакомству со всеми, кого встретить ранее не довелось.

Мысленно Мышелов проклял себя за пафос, но ничего не мог сделать с этой маленькой, всепожирающей слабостью, крепко засевшей в нутре.

Антана меж тем присела недалеко от полуэльфийки и всё так же молчаливо уставилась в пол, предпочитая слушать, а не смотреть. Вокруг бушевало бы море звуков даже если бы не было людей, полулюдей и нелюдей, всё время куда то идущих. Затем раздался голос, и голос этот был молодой. Следом в мире звуков появился другой голос, приисполненый слов. Девушка не отрывая глаз от пола, она лишь чуть качнула головой в их сторону:
- Ghanthanaa (Антана). Мы не встречались, - последняя фраза была обращена к Дёрсту. В её устах имя прозвучало с придыханием и звук "т" был чем то средним между "т" и "с", а последнее "а" было растянуто, в этом мире не было этого слова, но его значение было зловещим. - Я никогда не была раньше в местах подобных этому.
Она закрыла глаза. Внутри бушевали волны огня, лихорадочно рождались и вновь исчезали вникуда строки.
Антана вспоминала песни, перебирала в мыслях струны. Ей не было нужды носить с собой что то кроме того что она хранила в мыслях. Чувства, мысли, опыт...
Антана прислушивалась, готовая поддержать разговор, если он возникнет. Лучше конечно было молчать, но это было не в её силах.

РПГ:

Мягкий, воздушный, словно прикосновение божьей руки, сладкий аромат расцветшей вишни витал вокруг, пронзая собой свежий запах воды, который вплетаясь в этот танец, придавал тонкие искорки гормонии... Бледный розовый вихрь срывающихся лепестков, закручивался вокруг тонкой фигуры деревца, облачая его в длинное платье, отбрасывающее незаметную тень с тем же пупурным оттенком. Она растянулась по изумрудному ковру острой травы, пробивавшейся сквозь легкую вуаль молочного тумана... Красочная, таинственная, но от того притягивающая картина послужила бы бардам неиссякаемым истоником вдохновения, и те бы создали поистине эпохальные сонеты, но столь же утонченный, сколь та вишня, человек в черном балохоне прошел мимо даже не бросив и брезгливого взгляда в ту сторону. Голубые глаза закрывали бледные веки, словно нежелая видеть этот мир, таким как его представляла природа и магия этого места... Глубокий капюшон спускался от плеч, вместе с седыми волосами, струящимися вниз, обромляя молодое, запоминающееся лицо мужчины... Руки опирались на резной деревянный посох, который с каждым ударом в землю будто чернел все сильнее. Наконец вороные сапоги перестали мучать шагами землю под собой и остановились близ скопления мастеров слова, что смогли увидеть глубину и какую-то измученность взора Элриона, губы сжатые в своем спокойном напряжении зашевелились, но ни единого звука не прорвалось сквозь невидимую границу реальностей... Воздух лишь вздрогнул, а лучи света на мгновение притухли, побоясь коснуться к фигуре человека...

- Мое почтение, - все же раздался откуда-то тонкий мужской голос, а каждый звук застывая, разбивался об неровные формы предметов, навсегда угасая, но оставив свой след в их жизни...

Озорная мысль мелькнула в голове девушки, когда в какофонию шагов и голосов вмешалась тяжелая поступь человека с посохом. Не видя его, представлялся горбун, горб которого составляет тяжесть мира. И неожиданно тонкий голос его был новым звуком в эмбиенте голосов. Озорная мысль потухла, смытая другой мыслью, и она показалась достойной того что бы её озвучить:
- Я слышу шаги того кто несёт тяжесть мира. Моё почтение, это наверно тяжкий труд, - мягко ответила на приветствие Антана, вплетая свой голос в шум вокруг.

Цер в нетерпении расшагивал возле вохода в ожидании желающих испытать свой талант. Но никого не было. Факелы горели, музыка звучала, но он оставался в совершенном одиночестве посреди рукотворного храма искуств. И вот когда эльф уже почти отчаялся, решив, что никто из этих черствых и бездушных людей не откликнется на его призыв, за спиной раздался приятный женский голос.

Странный запах, сопровождавший хозяйку голоса, несколько смутил Цеременемейстера, но он лучезарно улыбнулся девушке, поцеловал рукчу, заверив, что именно здесь она получит то, что желает и проводил внутрь.
У сцены стоял небольшой секретер и за ним гордо восседал конопатый мальчишка, одетый в простой камзол и надувшийся от важности своей миссии (ему предстояло записывать участников турнира). Он гордо держал длинное фазанье перо, готовое в любое мгновение заплясать по добротному пергамету. Увидев Цера и его спутницу он просиял и окунул кончик пера в чернильницу, всем своим видом показывая, что он не спит на посту и готов записать любого, кто пожелает поучаствовать. Оставив красотку на милость дотошного писчего, распорядитель вновь вернулся ко входу.
И не напрасно. В его чертог пожаловала прелестная незнакомка в белом доспехе. Отвесив уважительный поклон, он поинтересовался, чего угодно прекрасной леди. Выяснив, что она желает просто порсмотреть поэтические состязания, он несколько расстроился, но затем коварно ухмыльнулся. Продолжая рассыпаться в комплиментах полуэльфийке, перворожденный предложил ей руку и провел внутрь. Но не к столику для регистрации участников, а к удобным лавкав в центре зала, на которых лежали расшитые подушки. Пока они шли, Цер все время что-то нашептывал даме на ушко и та загадочно улыбалась. Усадив свою гостью, он еще раз поклонился, поцеловал изящную рукчу и, выразив свое безмерное сожаление, что вынужден ее покинуть, вернулся к своим обязанностям.
А у входа в шатер уже ошивался новый искатель славы.

Цер смерил мальчика серьезным взглядом.
- Здравствуйте, господин Дерст. Разумеется можно. Проходите внутрь, к сцене, запишитесь у Писаря и ожидайте начала Турнира - пафосно изрек эльф. И тут же, стрельнув по сторонам глазами и убедившись, что никто его сейчас не видит и не слышит, шопотом добавл - Там слева за кулисами есть стол с угощениями для участников. Думаю сладости там тоже можно отыскать... - он хитро подмигнул плутишке и тут же напустил на себя слетевшую было личину напыщенного распорядителя.
Глядя в след улепетывающему за дормовыми слодостями мальчугану, Цер умиленно смахнул слезу шелковым надушенным платком и обратил свой взор на следующую потенциальную "жертву". Весьма живописный господин с лютней за плечами обратился к эльфу с весьма витьеватой речью.

И пусть слова были несколько пафосны и нескладно подобраны наспех, но сам слог пленил сердце Цера. Он галантно поклонился молодому человеку и сказал, что тоже, в свою очередь, безмерно рад знакомству и что будет безмерно счастлив познать его талант в своей скромной обители.
Провожая Нуреддина влюбленным взглядом, эльф не забывал кланялся пришедшим на турнир горожанам - видать новость все же разлетелась по городу и любопытство, - о благословите боги этот порок! - привело толпу зевак к его волшебному шатру.
- В следующий раз стоит заказывать несколько самочитных объявлений - пробормотал он себе под нос, словно ставя галочку в невидимом блокноте и обворожительно улыбаясь проплывающим мимо дамам. - А то слишком уж долго они собираются!
Эльф так увлекся созерцанием прелесниц, что не заметил как к нему подошел еще один удивительный господин.

Цер подскочил на месте от неожиданности и схватился рукой за сердце - ну нельзя же так людей пугать без предупреждения!!! Отдышавшись, он поклонился странному мужчине, сказал что безмерно рад, что его пустяковые забавы привлекли внимание столь серьезного господина и объяснил как тому добраться до Писаря в наполняющемся зрителями зале если он желает участвовать или же располагаться на лавках, буде господин пришел лишь посмотреть.

К павильону скорым легким шагом подошел мужчина в тяжелых дорогих доспехах, за плечами развевался плащ, словно бы покрытый паутиной. Тяжелая булава покачивалась на поясе, сапоги покрыты пылью, на груди символ полумесяц над горизонтом. Шлем также висел на поясе, каштановые волосы, челкой закрывавшие лицо, были непокрыты. Белая кожа и полные губы, зеленые глаза и высокие скулы выдавали присутствие эльфийской крови.Он вошел и огляделся.
- Ветра в лицо! - произнес он громко, здороваясь со всеми и уставившись на Элме. На лице высветилось язительно-вопросительное выражение.
- А мы здесь, значит, сидим... А я буду участвовать. Где здесь записывают?
Он ткнул пальцем в сторону Элме, потом себе в грудь, мол, это ты во всем виновата, глаза священника смеялись. Эйс порывисто подошел к столику с мальчишкой, едва успев затормозить перед самым столиком, от него пахнуло запахом костра и полыни.
- Запиши-ка и меня, мальчик. Что здесь сегодня, гладиаторские бои, магические конкурсы или соревнование кулинаров? В любом случае, Эйс из Нормбурга, священник Вивеса Путешественника.

Писарчук, исправно записывающий участников и не забывающий улыбаться и стрелять глазками в симпатичных мазелек, заметив приближающегося рыцаря как-то сник и побледнел, от чего все его веснушки разом сползли с лица, сделавшегося бледнозеленым, с легким землистым отенком.

Руки у паренька так тряслись, что на пергамент, покрытый красивыми круглыми буквами упало несколько клякс. Глаза у писаки едва не выскочили на лоб, а сам он сделался ьбледнее прежнего и панически принялся шарить по залу глазами, выискивая Цера. Но тот как раз был занят расшаркиваниями с каким-то важного вида господином и рыжий умоляюще воззрился на Эйса из Нормбурга.
- Г-господин, у-у нас т-тут п-поэтический к-конкурс, а-а-а н-не рыцарский т-турнир - заикаясь произнес служка и опасливо втянул голову в плечи, ожидая получить оплеуху. - Т-так вас з-записывать?

- Эмм, ну, там, жопа-попа, кровь-морковь, золото-золото, уснула Урсула. Попробую. Записывай! Эй, ты чего дрожишь. Я же - добрый... - Нежно произнес Аксель.

После обена любезностями мелкий не заметно слинял в сторону стола. Он видимо не разделял мнения что поэт должен быть голодным по этому начал угащаться с завидным аппетитом.
Заметив появившегося человека с лютней пренек незаметно отценивающие на него глянул...и переложил кошелек поглуюже.
"Ну хоть не один человек буду" оглядев собравшихся подумал Дерст
Потом появился большой громкий дядечка в железках. И пожелал всем ветра в лицо.
"Интересно это он так добра желает, хмм... Когда по ветру ходиш ветер влицо это скорее проклятье. Хех а уж как ему моряки за такое приветствие обрадуются. Хе-хе... Забавный дядечка. И рифмы прикольные. Надо к нему присмотреться..."
Молча думал парнишка кивнув вновь прибывшему. Молчаливость объяснялась просто, одновременно жевать и говорить было сложновато.

Антана прошла к сцене, где был писарь - дотошный мальчишка, надувшийся от гордости. Правда после визита священника он маленько сник.
- Антана. Прозвища у меня нет, я начинающий бард, - сказала она на вопрос об имени. Дождавшись когда мальчишка накарябает её имя в своей учетной бумажке, она уточнила. - Я буду участвовать... И, да, священники обычно добрые, не бойся. Ударами булавы паству поучают только когда она совсем безнадежна.
Не говоря лишнего, она отошла в сторону что бы не мешать другим желающим.

Грозный оскал, что его Эйс принимал за добродушную улыбку, должен был успокоить и воодушевить писарчука, но вышло как раз наоборот - паренек дрожащей рукой внес имя воина в список и все так же заикаясь предложил тому пройти за кулисы и освежиться (стол для участников находится слева) или же пройти и пообщаться с другими участниками турнира - во-он той мазелькой, что он нее несет как от сгоревшей хаты или во-он с тем мелким пронырой, или же с тем престранно одетым господином с лютней за спиной... А может господин видал здесь знакомых и желает пообщаться с ними до начала состязаний?

Польщенный приемом, Мышелов чуть помедлил и направился к писарю. Стоя в очереди, он коротал мгновения щупая глазом задницу душистой незнакомки, Антаны, кажется. Так, конечно, чтобы она не слишком заметила. А вот здоровяк в доспехах его немного настораживал... Ветра в лицо!

- Нурредин Энвер Эрфари из Таралона, - терпеливо продиктовал он, когда настал его черед, - И смотри - не сокращай! Запиши целиком.

Лучше оставить длинный след в истории, нежели короткий.

Удостоверившись, что зарегистрирован по всем бюрократическим нормам, бард поспешил в сторону стола с угощениями. Здесь он начал ловко поедать наиболее аппетитные закуски.

- Ты поступаешь мудро, отрок, - попутно заметил он, обращаясь к Дерсту, - В искусстве как на войне, никогда не знаешь когда будет следующий обед.

-Фафыва фаденька. Как гофоффил один мой учитель.... дожевывая сказал праенек.
Желудок сытый лучше всяко,
Чем гордый взор и пафос взгляда.
Сей взор не греет ноги в слякоть
А сытость и в хлеву отрада.
Учитель как вы поняли был хафлинг, знатнный знаете вор...шитель слов был.
Быстро поправился паренек и поглазел по сторонам заметил ли кто его оговорку.

С насупленым лицом и выдвинутой вперед челюстью в шатер забарлся ....гоблин. Он решительно протопал к распорядителю и с нажимом сказал.
-Я Дримо! Лучший поэт среди гоблинов. В объявлении было сказанно что ЛЮБОЙ может принять участие. Вот, я любой. Записывай меня человек.
Высказав он принялся сверлить глазами церемонемейстера. Видимо он предпологал что ему откажут и явно намеревался устроить скандал по этому поводу.

- Да, да, - пожал плечами Мышелов, взял пирожок с паштетом, продырявил в нем три дырочки, вставив глаза-горошины и язык из кусочка ветчины.

Сжав покрепче получившуюся куколку, он начал тихонько напевать.

Съешь меня, дружок,
Я ядовитый пирожок!
Кишки прожгу огнем,
Убью в один прием...

Бард загадочно улыбнулся.

- Хех, дяденька, да вы поди профессиональный бард. Поди такими стихами еду у врагов травите.
У паренка округлились глаза от восторга,
- Я в детстве думал тоже на барда учиться пойти, но потом как то все закрутилось...
- Научите меня каким нибудь бардовским приемчикам, а?