Серия жестоких, расчетливых ударов обрушилось на Жатьена, сотрясаемый ими он вынужден был замолчать, а вскоре мрачные краски пыточной пещеры поплыли в сторону, бретонец потерял сознание...

Очнулся бретонец все в той же яме, где пробыл до следующего дня в туманном забытие, глаза заплыли, мешая что-либо видеть, все лицо распухло, внутренности ныли, так, словно в них щедро насыпали битого стекла. Несколько раз Жатьена стошнило желчью.

* * *

Спустя несколько дней, когда Жатьену стало лучше, его заковали вместе с другими рабами рудника - худыми, заросшими бородами людьми. В руки ему сунули деревянный лоток и приказали мыть золото. Порядок здесь был жестоким - еду меняли лишь на драгоценный металл. Неудачливые или ленивые умирали с голоду.

- Как ты сюда попал? - один из рабов, седой уже старик, украдкой от охранников завел с Жатьеном.

Мрачный верзила был занят избиением кого-то из провинившихся и у бретонца появилось несколько мгновений на безнаказанный разговор.

Вообще же разговаривать рабам запрещалось.

Жатьен поднял усталый взгляд на раба и он подумал неужели я сам выгляжу не лучше его. Потом он подумал Жофруа наверно не совсем свинья и все таки попробует как то освободить друга. Глаза осмотрели раба и он ответил:
- Меня поймали и избили. А ты?

Жофруа и не надеялся так легко перемахнуть через брод. Видимо, его горячие молитвы все же дошли до Сигмара. Отдышавшись, бреттонец задумался что же делать дальше. Переход ночью, конечно, был опасен, но помирать - так уж хоть в какой-никакой битве, а не беспомощно во сне. Твердо решившись, тюремщик энергично побрел в ту сторону где, как ему подсказывала интуиция, была цивилизация. Чтобы идти было немного проще, Жофруа отломал палку- сначала проверив нет ли опасности там, где он ее отламывал - , и изредка опирался на нее - какая-никакая подмога в ходьбе.

- Не растерял чувства юмора, я смотрю? - парировал старик, оглядываясь на охранников и делая вид, что усердно работает руками, а не языком, - Это хорошо...

Рядом прошла группа других рабов, что несли связки двор, на всякий случай собеседник Жатьена смолк, но затем возобновил свою тайную речь:

- Я был угольщиком... но затем меня тоже схватили. Сперва хотели умертвить, потому что я стар, но затем я показался им достаточно крепким, чтобы работать.

* * *

Меж тем, Жофруа, хотя и не был прикован цепью и в полной мере наслаждался свободой, дела шли достаточно тяжело. Места, где он оказался, отличались дикостью - местность пересеченностью. Тут и там по горной долине громоздились скалы, заросли кустарника, сплетались корни вековых деревьев. Будучи крепким мужчиной о опытным путешественником, он уже через полдня сильно устал, а никого жилья так и не не заметил. Словно назло Жофруа никак не мог найти ту самую тропу, по которой они ехали на лошади - пожалуй, она могла бы облегчить его путь, но теперь, похоже, навсегда затерялась в дебрях дикого края.

Лишь к сумеркам в капризном нраве удачи что-то переменилось - Жофруа, уже с трудом разглядывая что-то в сгущающейся тьме заметил далекий огонек. Через полмили изматывающего пути по холмам, он уже мог с уверенностью сказать - это окошко одинокой хижины на берегу реки.

Может прием там ждал и совсем не радушный, но Жофруа уже было на все плевать. Из последних сил он понесся к хижине, успел постучать и упал прямо под дверью, обессиленный.

Послышались шаркающие шаги, скрипнула дверь и, открывшись, чувствительно саданула лежащего бретонца по плечу. В золотистом свете, что лился из утробы хижины, стояла жирная старуха с длинными, всклоченными волосами.

- Ой! - удивилась она, склонившись над Жофруа, - Ты уж сам ползи внутрь, я тебя тащить не собираюсь...

Бабка хмыкнула.

Не в силах пока что вымолвить хоть что-то, бреттонец напряг последние силы, заползя к старухе. Кем бы она не была - хоть демоном хаоса - плевать. Помирать, так хотя бы в доме, будь этот дом хоть вратами к самим Тзинчу, Кхорну и Нурглу.

-И что рабы собираються делать? вот лично ты? Тихо спросил Жатьен у раба. - Ждать пока не здохните или может рискнем поднять востание?

Жофруа сумел доползти до шкуры какого-то зверя, брошенной к небольшой, кривобокой печки, сложенной из пестрых камней. В логове старухи пахло травами и какой-то плесенью, обстановка была скромной, даже убогой. Тут и там по углам валялся какой-то хлам - сундучки, ящики, мешки. Угля затягивала паутина.

- Откуда ты такой молодец? - поинтересовалась толстая, - Вот, попей.

Она протянула бретонцу кружку в которой было нечто вроде чая, пахло, по крайней мере, неплохо.

* * *

- Ишь какой, восстание, - закряхтел старик, - Много ты поднимешь в цепях, да против таких бугаев... без оружия.

Он вздохнул.

- Нужен план, понятно? А плана у нас нет. Пока нет.

- Надо придумать.... Ведь сколько здесь можно прожить... месяц? два? А потом загнешся от простуды или недоедания, если не убьют.....

Прежде чем ответить, бреттонец смело выпил предложенный отвар надеясь, что там не яд. Затем, прокашлявшись, заговорил:

- Из бреттонцев я. С другом на бандитов нарвались - я едва ушел, а что с другом - не ведаю.

Отвар был горьковат и оставлял вязкий привкус, но, судя по всему, ядом не был. Снотворным? Но как проверить, не оскорбляя старухи. Пока приходилось рисковать.

- Пей, пей, - приговаривала старуха, - Не больно лакомо, да взбодришься.

Затем она начала копаться у котелка, что именно она делает бретонец не видел из-за ее жирного зада и спины. Тем не менее, вскоре она передала гостю грубую глиняную миску с дымящийся грибной похлебкой. Вновь оставалось только надеется, что внутрь не попали поганки.

Бабка угостила, довольно чавкая беззубым ртом.

- Бретонец? Хм... Друг, говоришь? Схватили его те, на руднике, да?

* * *

- Да, немногие протянули больше нескольких месяцев, - кивнул седовласый, - Хотя я здесь уже полгода... И поверь - смерть, это еще далеко не самое... страшное, что может случится...

Старик, похоже, очень боялся того, что не озвучил.

Ответил Жофруа только через несколько мгновений жадного поедания похлебки, близкого к пожиранию:

- Да, именно те ублюдки. Я чудом спасся, отчаянно сиганув в реку, а друга поймали: он безрассудно полез драться с двумя или тремя сразу.

- Ох, ох, - покачала головой старуха, хотя по ней было видно, что она не особо удивлена, - Добавки не желаешь, молодец? Вот, ешь, ешь, а то небось наголодался.

Меж тем, к ней из недр хибары вылез толстый белый кот и получил свою порцию еды, затем обнюхал Жофруа и удалился и ловко взгромоздился на печь. Оттуда зверек впрочем продолжал следить за бретонцем яркими зелеными глазами.

- Это все месье Вепрь, - меж тем объявила старуха, присаживаясь на лавку, - Он должен охранять эту сторонку графства, а сам сошел с ума. Сидит теперь в замке и носа... рыла не кажет. Давно бы уж мог разогнать этих... нелюдей из ущелья. Не первые вы с другом, кто он них пострадал. Они и меня чуть было в умертвили, но у старухи свои методы... хехехехе.

- Да уж, неудивительное поведение для аристократов - все они такие. Да и просто денежные мешки недалеко от этих бастардов ушли. Ну да Хаос на их головы. Как величать-то мою спасительницу? Ну и, может у нее какой план есть? Я как немножко окрепну, да оружие получше добуду, весьма неплохо могу оружием этим помахать - чай в Бреттония не зря славна и известна рыцарями. Мне до них далеко, конечно, но тоже не лыком шит,

- проговорил немного подбодрившийся Жофруа. В голове тем временем проносились мысли о Жатьене - жив ли, или уже в ином мире давно?

-Не бойся.... расскажи что еще они могут зделать? И сколько таких как мы еще и сколько надзирателей?
Тихо и аккуратно спрашивал Жатьен у старика.

- Ты уже кое-что и сам... ведаешь, - ответствовал старик, вдруг начавший усиленно изображать работу и кивком призвавший Жатьена последовать его примеру, - Бывал в пещере? Где пытают? Поговаривают... там не только... бьют, терзают. Там живут демоны! Демоны! Некоторых несчастных они сводили с ума... другие... другие стали как они, наши мучители... служителями хаоса!

***Хлясь!***

Кнут ударил увлекшегося старика по спине, очертив кровавую полосу. Несчастный пошатнулся и застонал.

- Не болтать, черви! - пробормотал громила, добавивший старику еще и пинка.

* * *

- Меня зовут Оливия, - пробормотала старуха, убирая посуду после трапезы, - Но услады нет звать так толстую старуху, это имя для юной девушки... так что зови меня Бабушка Ол. Угу...

Она подкинула двор в очаг, отчего стало немного жарко. Затем достала еще одну шкуру и постелила на пол, как догадался Жофруа - это было его кроватью. Сама же, издав несколько стонов и жалоб на суставы, забралась на лежанку в углу.

- Какой план? - возмутилась она со своего места, - Я слишком стара чтобы что-то затевать... особенно против приспешников хаоса. А вот ты бы мог... коли убедил бы месье Вепря отдать мне мою козу, что забрал непонятным налогом, а призвать к совести, чтоб повоевал уж, раз ему доверена эта земля, а не боками жирел. Вот коль ты рыцарь, так и потолкуй с ним. Я тебе завтра путь укажу...

Больше Бабушка Ол ничего не сказала - из угла стал доноситься лишь храп.

Жатьен стал чательнее работать надеясь что по нему не врежут. Когда охраник отошел он помог старику и спросил:
- Ты жив? Надо срочно что то делать, иначе нас всех перебьют

- Хорошо, постараюсь. Может быть, и Жатьена спасти удастся. Надо же, хаоситы, я о ни х раньше только в байках слышал,

- произнес Жофруа, на последних словах уже отчаянно зевая и проваливаясь в сон. В последнем он спустя пару мгновений окончательно оказался.

- Да... да... - закряхтел старик, потирая места ушибов, - Я думаю у Мито есть план... но он наказан, если бы только смог передать ему послание...

Старик воздел руку куда-то высоко и бретонец увидел железную клетку, стоящую высоко на скальном карнизе. Там, скрючившись, сидел грязный, оборванный человек. На выступ вела лишь деревянная лестница, ныне отставленная в сторону и охраняемая мрачным бугаем с топором.

* * *

Бретонец проснулся от слегка прохладной утренней свежести, что заползла в открытую дверь. Кот ведьмы спал неподалеку, с раздутым пузом - похоже славно нажирался вчера. А вот самой старухи нигде не было. Выглянув в окно Жофруа смог установить - после рассвета не прошло и часа. Он впрочем, знатно выспался и отдохнул, должно быть не слишком лакомый отвар был действительно полезен.